— Из похожего — в послевоенной Москве тоже было много самокатчиков. Конечно, мы гоняли не на электросамокатах, а на обыкновенных досках с подшипниками вместо колес. Эти «колеса» крепились к доскам скобами. Мчались на них с грохотом, шумом. Но самокатчики никому не мешали — катались только в переулках, для развлечения.
И в архитектуре в пределах Бульварного кольца, где я родился и вырос, изменилось мало что. Да, появилось несколько новых зданий, но снесли не так уж много старой застройки. Таких серьезных перестроек, как, скажем, на улице Горького до войны, после победы уже не было.
Самокаты в столице вошли в моду еще в 1950-х: обыкновенная доска и шарикоподшипники вместо колес. Фото: Соцсети
Сегодня центр Москвы стал красивее, чем в конце 40-х и в 50-х. В те годы дома стояли неухоженные, обшарпанные, со стен отваливалась штукатурка. Сейчас Москва — очень аккуратный город. И бульвары, которые и прежде, конечно, были прекрасны, стали более благоустроенными.
А вот людей в центре стало гораздо меньше. Напомню, что до революции 1917 года там жили люди обеспеченные: адвокаты, дельцы и прочая буржуазия. К примеру, было много домов страхового общества «Россия» — с просторными квартирами, где обитали люди среднего сословия. В здании органов госбезопасности на Лубянке, кстати, тоже был доходный дом этого общества. И я даже знал человека, который там жил…
После революции все эти просторные квартиры превратились в коммуналки, где селились семьи рабочих. Осталось на моей памяти только одно здание, в котором уцелели отдельные квартиры, — дом артистов Большого театра.
Поэтому в пределах Бульварного кольца жили сотни тысяч человек. Жили везде, где есть крыша над головой: у нас в подъезде, например — под лестницей и даже в полуподвале. В нашей 5-комнатной квартире в Брюсовском переулке (ныне Брюсов), напротив консерватории, проживали 4 семьи — 19 человек. В каждой комнате — по семье. И это была не самая густонаселенная квартира: я знал квартиры и по 20 жильцов, и по 28.
Старый двор рядом с Киевским вокзалом, 1946 год. Дворы в центре Москвы были патриархальными: там сушили белье, все знали своих соседей… Фото: Фонд «Московское время»
И при такой скученности люди все равно всегда друг другу помогали. Кто-то руку поранил, что-то уронил, поскользнулся, машина застряла в снегу — тут же все приходили на помощь. Сейчас, если человек вдруг оказался в критической ситуации, зачастую или проходят мимо, или начинают снимать на телефон.
И еще все знали своих соседей, ходили к ним за спичками и солью. Уже 40 лет я живу в другом месте — в Сивцевом Вражке, но тоже недалеко от Бульварного кольца. Знаю в своем подъезде лишь одного соседа, с которым знаком лично. Здоровается там со мной только молодежь — как с пожилым человеком, из уважения. Никто ко мне за щепоткой соли уже не постучится…
Много самокатчиков было и в послевоенной Москве, но они никому не мешали — катались лишь в переулках
Другая деталь: после войны внутри нашего района не было ни одного магазина. Все первые этажи занимали под жилье. Зато сегодня с магазинами в шаговой доступности стало прекрасно — их полно. Были бы средства на покупки. Раньше в дефиците были продукты, а сейчас — деньги в кошельке…
В том, послевоенном мире было реальное равенство в доходах: знали, что где-то есть люди побогаче — кинорежиссер, полковник… Но в кошельке у каждого было примерно одинаково. И когда где-то по праздникам продавали муку, в очередь за ней записывались с ночи. Почему? Ведь хлеб в продаже был. Но за муку начиналась особенная битва. Это была «болезнь» домохозяек — им так хотелось готовить мучное. Истосковались по домашней стряпне. Сегодня, наоборот, традицией стало покупать сдобу в мини-пекарнях.
Но главное, ушли в историю коммуналки: не уверен, что они вообще остались внутри кольца. Люди разъехались, поэтому народу там живет уже в сто, а может, и в тысячу раз меньше, переулки стали почти безлюдны. В этом смысле все вернулось к тому, что было сто лет назад: в центре живут люди среднего и выше среднего достатка. Днем я вижу в основном тех, кто спешит на работу в центральные офисы и учреждения. Вечером картина меняется: в переулках лишь редкие парочки и пенсионеры, которые выгуливают своих собачек. Много детских площадок, но детей на них мало.
А ведь после войны в центре было безумно много детворы. В каждом дворе — своя компания, жестокая конкуренция между дворами. Были, как их тогда называли, хулиганы — ребята 17-18 лет. Не бандиты и не шпана. Их все знали, и они не были бедствием. Случалось — приходили два милиционера, хватали хулигана и тащили его по улице в отделение. Узнав об этом, вокруг собирался весь переулок. Это была целая эпопея: «Колю забирают, давай отобьем!» И начинали отбивать, толкали милиционеров, в том числе женщины и дети: «Отпустите! Отпустите!» Хулиган упирался…
У молодежи 25-30 лет было повальное увлечение — запускать самодельных воздушных змеев на суровых нитках с деревянными катушками. В хорошую погоду пацаны собирались компаниями и запускали сразу по 5-6 змеев. Змеи улетали далеко, на сотни метров — казалось, чуть ли не до Кремля.
Сейчас я иногда вижу воздушных змеев на городских фестивалях и других массовых праздниках — там они, как правило, для рекламы. Так и хочется сказать какому-нибудь пацану: возьми сделай змея и запусти его сам… Это же так здорово!