Сцена у “балкона”
На конференции в Тегеране в конце 1943 года Сталин пообещал Рузвельту и Черчиллю поддержать высадку союзных войск во Франции большим наступлением на восточном фронте, чтобы сковать силы Гитлера. Направление удара долго выбирать не пришлось: к лету 44-го года советские войска далеко продвинулись на Украине, но застряли в немецкой обороне в Белоруссии. В результате образовался гигантский, обращенный на восток выступ – его назвали “Белорусским балконом”.
Срезав его, наши войска решали сразу несколько задач: выгоняли немцев из Белоруссии, освобождали Минск, снимали угрозу флангового удара по войскам на Украине и создавали условия для нанесения собственных ударов по немецким армиям за Днепром и в Прибалтике. Наконец, за Минском открывался путь в Европу – на Варшаву и Берлин.
При подготовке операции “Багратион” был изучен неудачный опыт лобовых атак эшелонированной немецкой обороны – с октября 1943 по май 1944 года было предпринято 11 таких попыток, дорого обошедшихся. С командования Западным фронтом сняли генерала Соколовского, не добившегося успеха в наступлениях на Витебск и Оршу. Сам фронт поделили на два и переименовали.
Командующим 2-м Белорусским фронтом (у южной половины “балкона”) назначили Георгия Захарова, хорошо зарекомендовавшего себя в боях за Крым. Воевавший на севере 3-й Белорусский фронт возглавил Иван Черняховский, перед этим прорвавший немецкую оборону на Украине.
Важную роль в разработке операции сыграли заместитель начальника Генерального штаба РККА генерал армии Алексей Антонов и командующий 1-м Белорусским фронтом генерал армии Константин Рокоссовский. 29 июня 1944 года, когда стало ясно, что операция “Багратион” оказалась неожиданной для немцев и успешной для нас, Рокоссовскому вручили бриллиантовую звезду маршала.
Операцию назвали в честь русского военачальника Петра Багратиона, ученика Александра Суворова, отличившегося в Итальянском и Швейцарском походах, а также в сражении при Шенграбене. Перед Отечественной войной 1812 года Багратион командовал 2-й Западной армией в Белоруссии. Здесь его звали “Бог рати он”. Кстати, освобождение Белоруссии стало единственной “именной” операцией за годы Великой Отечественной войны.
По бокам и сверху
Смелый замысел наступления предполагал нанесение двух главных ударов по флангам немецкой группы “Центр”, ее окружение и смыкание “клещей” у Минска. Готовились очень тщательно: всю весну интенсивно работали агентурная, акустическая, воздушная разведка, было взято более 80 “языков”. Благодаря этому к июню советское командование достаточно хорошо представляло себе расположение вражеских укреплений, огневых точек и артиллерийских батарей.
Подготовка велась в обстановке строжайшей секретности. Телефонные разговоры о наступлении – даже кодом по закрытым линиям, – были запрещены. Готовившиеся к наступлению фронты перешли в режим радиомолчания, все распоряжения от командиров подчиненным отдавались лично.
Части одну за другой отводили в тыл и там отрабатывали различные ситуации во время наступления: взаимодействие между пехотой, танками, артиллерией и авиацией, форсирование водных преград, штурмы. Тренировки проводились в условиях, максимально приближенных к реальным, с боевой стрельбой.
На передовой в это время велись активные земляные работы, чтобы убедить противника, что Красная армия готовится к обороне. По ночам саперы снимали минные поля, но не полностью – это могли заметить, – а лишь свинчивая взрыватели.
Особое значение советское командование придавало авиационной поддержке. На участках прорыва фронтов планировалось нанести мощные удары силами дальних и ночных бомбардировщиков. В первую очередь предполагалось бомбить немецкие аэродромы и зенитные батареи, чтобы добиться превосходства в воздухе. Для борьбы с “мессершмиттами” под “Белорусским балконом” собрали восемь дивизий истребителей.
Ночные бомбардировщики По-2 должны были освещать дорогу танковым колоннам и кавалерийским корпусам, чтобы те не прекращали движения даже ночью. Впервые всерьез занялись координацией действий между наземными частями и авиацией. Для этого разворачивались полевые пункты управления ВВС, авиационные офицеры с рациями работали в штабах стрелковых корпусов, танковых и механизированных корпусов, кавалерийских бригадах.
В прифронтовой зоне были построены десятки грунтовых аэродромов, оборудованы навигационные знаки, по которым могли ориентироваться вновь прибывшие и незнакомые с местностью летчики. На аэродромы завезли горючее и боеприпасы на шесть-восемь вылетов для каждого из шести тысяч самолетов.
Всего для проведения операции “Багратион” понадобилось 300 тысяч тонн горючего, 400 тысяч тонн боеприпасов, более 500 тысяч тонн продовольствия и фуража. Все это было своевременно заготовлено и подано.
Не ждали
2-му Белорусскому фронту предстояло наступать через сильно заболоченное Полесье. Это было тяжело: армии шли в затылок друг другу, – зато враг никак не ожидал удара с этой стороны. Он вообще не ожидал наступления в Белоруссии – немецкие генералы рассудили, что за зиму русские набили достаточно шишек об их добротные укрепления.
Гитлер и командование вермахта были уверены, что Красная армия попытается развить успех, достигнутый на Украине и нанесет удар от Ковеля к Балтийскому морю, чтобы отрезать группы армий “Центр” и “Север”. Для парирования этой угрозы были выделены серьезные силы. А когда в апреле осторожные генералы из штаба группировки “Центр” предложили самим отойти с “Белорусского балкона” за Березину, Берлин отверг этот план.
“В генеральном штабе сухопутных войск считали, что противник сосредоточит основные усилия севернее Карпат. Кроме того, озабоченность Гитлера вызывал нефтяной район Плоешти. А группам армия “Центр” и “Север” предсказывали спокойное лето”, – записал командующий 4-й полевой армией генерал Курт фон Типпельскирх.
К тому времени авиация у немцев уже была в дефиците, поэтому со “спокойного участка” ее забрали почти полностью. На момент начала советского наступления у люфтваффе здесь имелось 40 истребителей – против 3000 у Красной армии. Командование вермахта было настолько спокойно за Белоруссию, что за три дня до начала операции “Багратион” командующий группой армий “Центр” генерал-фельдмаршал Эрнст Буш ушел в отпуск.
К слову, в первой половине 1944 года советская контрразведка старательно поддерживала в немцах иллюзию, что наступление будет на Украине. Для этого была устроена многомесячная радиоигра, Абверу скармливались тщательно отмеренные дозы ложных данных. Операция по дезинформации вермахта прошла настолько блестяще, что даже когда войска в Белоруссии пришли в движение, немецкие штабы были уверены, что это отвлекающий маневр.
Расстрел пехоты из зениток
22 июня, в третью годовщину начала Великой Отечественной войны, войска трех фронтов провели разведку боем. Сама операция “Багратион” началась на следующий день. 20 армий пошли в наступление, прорвали немецкую оборону сразу на нескольких участках, поочередно разрезая немецкие корпуса и загоняя их в череду “котлов”.
Ситуация лета 1941 года повторялась с точностью наоборот: двигаясь с балетной легкостью, советские танковые клинья разрывали и утюжили немецкую пехоту, сверху ее засыпала бомбами и снарядами авиация. Для непрерывности атаки штурмовики Ил-2 подходили к передовой с интервалом 8-12 минут. Немецкой авиации в небе не было вовсе – об этом позаботились истребители.
Для непрерывности атаки штурмовики Ил-2 подходили к передовой с интервалом 8-12 минут. Фото: РИА Новости
Еще одной важной силой наступления были партизаны. Они четко координировали свои действия с регулярными войсками, выполняя две задачи: дезорганизация тыла и блокировка отхода немецких частей. “Минная война” началась за три дня до наступления – в ночь на 20 июня были взорваны мосты, выведены из строя железные и шоссейные дороги. В общей сложности партизаны установили и привели в действие более 10 тысяч зарядов.
Планировали установить 40 тысяч, но и четверти этого количества хватило, чтобы на несколько дней лишить немецкие части на передовой снабжения. А этих нескольких дней советским войскам оказалось достаточно, чтобы разбить те самые немецкие части. После чего партизаны перешли к выполнению задачи № 2.
Разгром был ошеломляющий! Уже в первый день наступления, 23 июня советские войска окружили Витебск, в “котле” оказались 53-й армейский корпус и несколько дивизий вермахта. Просидев в городе нескольких дней под непрерывными ударами артиллерии и авиации, они капитулировали.
У Орши советские войска столкнулись с более упорным сопротивлением – подходы к городу обороняла сильнейшая из немецких пехотных дивизий, 78-й штурмовая. Она была укомплектована гораздо лучше прочих и вдобавок имела полсотни самоходных орудий. Но в прорыв ввели 5-ю гвардейскую танковую армию генерала Павла Ротмистрова, она перерезала железную дорогу, ведущую из Орши на запад и поставила немцев перед выбором: отступить или погибнуть в “котле”. К утру 27 июня Орша также была освобождена, 5-я армия двигалась на юго-запад по пятам за немцами, не давая им опомниться.
Избежавшие окружения немецкие части в беспорядке отступали на запад, подвергаясь жестоким атакам с воздуха и земли. Последняя крупная группа вермахта, пытавшаяся двигаться организованно под командованием генерала Писториуса, наткнулась на 33-ю зенитную дивизию, шедшую в маршевых колоннах. Зенитчики с ходу развернулись к бою и покрошили гитлеровцев в труху.
“Шоссе Витебск-Лепель было буквально завалено погибшими немцами и их сгоревшей техникой”, – вспоминал командующий 1-м Прибалтийским фронтом Иван Баграмян.
Через реки и болота
У Могилева деморализованные мощными артобстрелами и авианалетами немцы сопротивлялись вяло. Они даже не помешали советским саперам навести более 80 мостов через Проню, по которым переправилась армада 2-го Белорусского фронта. 27 июня город был окружен и на следующий день взят приступом. В плен попало более двух тысяч человек, в том числе командир 12-й пехотной дивизии генерал Бамлер и комендант Могилева фон Эрмансдорф. Первый впоследствии сделал карьеру в министерстве госбезопасности ГДР, второго через несколько дней повесили за зверства.
После сдачи Могилева отступление немцев на этом участке превратилось в бегство. Командующий 4-й армией фон Типпельскирх отдал по радио приказ на общий отход к Борисову, но многие группы его не услышали, а те, кто услышал, не смогли выполнить. К 29 июня 2-й Белорусский фронт отчитался об уничтожении или захвате в плен 33 тысяч солдат вермахта. Среди трофеев оказалось 20 танков.
Наступление на Бобруйск началось на день позже, чем на Витебск. Из-за плохой погоды авиация летала мало, зато на стороне русских выступило крупное болото.
“Немецкие генералы поверили топографическому знаку “непроходимое болото” (заштриховано) и утешились мыслью что мы здесь, по топям, наступать не сможем”, – рассказывал впоследствии командующий 65-й армией Павел Батов.
Именно поэтому он и повел армию через топь. Болото преодолели по гатям, появились в тылу у ошеломленного противника и гнали его 10 километров, расчистив дорогу для танкового корпуса. Так же быстро двигалась по соседству и 28-я армия.
Кони обскакали танки
А вот обходившая Бобруйск с севера 3-я армия генерала Горбатова, напротив, встретилась с упорным сопротивлением – командующий 9-й полевой армией вермахта Йордан выставил против нее свой главный подвижный резерв, 20-ю танковую дивизию. Сковырнуть панцергруппе не удалось даже авиации – после обеда прояснилось, штурмовики и бомбардировщики сделали почти 2,5 тысячи вылетов, но танки попрятались в леса и овраги.
Тогда немецкую оборону решили расшатать. На следующий день с юга – там, где оборона была прорвана, пустили кавалеристов Иссы Плиева. Как цирковые артисты, они обскакали Бобруйск по кругу и вышли Йордану в тыл. Тот перекинул танкистов на новую угрозу, но, вступив в бой “с колес”, дивизия не смогла ликвидировать прорыв, а только лишилась половины техники и отступила, пропустив 3-ю армию.
Кольцо вокруг Бобруйска замкнулось. Пехотного генерала Йордана отстранили от командования немецкой группировкой, назначив вместо него танкиста фон Формана. Но положение запертых в городе частей это не улучшило. Несколько попыток прорыва оказались малоуспешными – господствовавшая в небе советская авиация жестоко бомбила любые части, рискнувшие высунуться из-за городской черты. Особенно доставалось немцам при попытках переправиться через Березину. В городе царил хаос. Командир 134-й пехотной дивизии генерал Филипп от отчаяния застрелился.
29 июня Бобруйск взяли штурмом. 74 тысячи солдат и офицеров вермахта погибли или сдались в плен. Полоцк немцы оставили самостоятельно, не дожидаясь окружения. Оба фланга группы армий “Центр”, оголились, дорога на Минск была открыта.
Забег к Минску
Происходившее далее напомнило исход из России армии Наполеона. 4-я армия вермахта под непрерывными бомбежками и ударами партизан медленно двигалась к Минску по единственной уцелевшей дороге, тая на глазах. При переправе через Березину военная полиция устранилась от регулирования движения, возникли заторы, приведшие к еще большим потерям. Шедший следом 2-й Белорусский фронт получил из Москвы приказ не нажимать на немцев – в планы Ставки не входило изгнание противника из ловушки.
Тем временем конница Плиева фланговым охватом взяла Слуцк, а за ним Несвиж, отрезав немцам дорогу на юго-запад. Противника гнали к Минску. Туда же командование вермахта перебросило резервы с Украины. Главной силой стала 5-я танковая дивизия: отдохнувшая, укомплектованная “Пантерами” и “Тиграми”. Но пехота у немцев была слаба: полицейские и потрепанные части, – а главное, дух немецкой армии был сломлен. Воевала она вяло и без задора.
Танкисты попытались сдержать советское наступление в Борисове, но части Красной армии обошли заслон с севера и юга, форсировали реку, рассеяли пехотный заслон и начала окружение танковой дивизии. Той пришлось отступить с тяжелыми потерями. Некоторое время шла гонка, напоминающая травлю волка гончими. Танки вермахта бежали к Минску, русские армии следовали параллельным курсом с обеих сторон, нанося короткие фланговые удары. Главной задачей было не отстать и не дать гитлеровцам опомниться. А сверху на немецкие колонны непрерывно сыпались бомбы…
Утром 3 июля 2-й гвардейский танковый корпус прибавил ходу и ворвался на восточные окраины Минска, чтобы не пустить туда немцев – их планировали окружить в предместьях белорусской столицы. Серьезного гарнизона в городе не было, он стал советским уже к обеду и практически без боя.
Подбитые немецкие танки “Тигры” в районе Минска. 2-й Белорусский фронт. Лето 1944 года. Фото: Борис Ярославцев / РИА Новости
“Вы списали нас?”
“Котел” был готов, 100-тысячная группировка вермахта – остатки 4-й армии и других соединений, – зашла в него сама. Боеприпасы у них были на исходе, “котел” насквозь простреливался артиллерией и авиацией. От отчаяния гитлеровцы шли на прорыв со штыками и танковыми монтировками – и гибли тысячами.
5 июля из минского “котла” командованию группы армий “Центр” была отправлена отчаянная радиограмма: “Сбросьте с самолета хотя бы карты местности. Или вы списали нас?”. Ответа не последовало. Фронт быстро уходил на запад, кольцо сжималось, попытки сопротивления подавлялись массированными обстрелами и бомбардировками.
8 июля командующий немецкой группировкой генерал-лейтенант Мюллер выехал, ориентируясь на звуки канонады, в направлении советских позиций, сдался в плен и тут же издал приказ о сдаче всей группировки. Зачистка местности продолжалась еще несколько дней: партизаны прочесывали окрестные леса, выявляя и подавляя мелкие группы гитлеровцев.
12 июля бои восточнее Минска прекратились окончательно. Группа армий “Центр” вермахта перестала существовать, погибло более 72 тысяч немецких солдат и офицеров, 35 тысяч сдалось в плен.
Сдача “крепостей”
Любопытно, что Гитлер по мере продвижения советских войск на запад объявлял все новые и новые города “неприступными крепостями”. Ничего не напоминает? “Крепостями” были названы Витебск, Орша, Бобруйск, Могилев, Минск. Не успевал титул закрепиться в сознании, как советские войска брали очередную “фортецю” и шли дальше.
После минского “котла” крепостью был объявлен Вильнюс. Пока 1-й Прибалтийский фронт резал на две части группу армий “Север”, части 1-го Белорусского окружили литовскую столицу с довольно сильным гарнизоном в 15 тысяч человек. После нескольких дней осады польское подполье устроило в городе восстание, снаружи пошли на штурм танки 5-й гвардейской армии. 13 июля Вильнюс пал.
К концу лета советские войска очистили от гитлеровцев Прибалтику и вышли к восточной Пруссии, вызвав панику в регионе. Южнее без серьезных боев освободили Гродно и Белосток. Сопротивление крупных немецких сил у Барановичей удалось сломить за три дня – в немалой степени благодаря мощным бомбардировкам.
Последний “котел” на советской территории был сформирован у Бреста. Оборона 8-го армейского корпуса вермахта здесь развалилась так быстро, что пехота 1-го Белорусского фронта справилась без помощи танков – тем пришлось спешно догонять наступающие части. Сначала на севере, затем на юге советские войска вышли на довоенные границы СССР.
“Вся операция “Багратион” – тщательно продуманная и блестяще исполненная цепочка окружений немецких войск. Шедевр военного искусства и одна из самых успешных операций Второй Мировой войны”, – считает военный историк Юрий Кнутов.
Символы и смыслы
Операция “Багратион” достигла больших результатов, чем те, ради которых она задумывалась. “Белорусский балкон” был не просто срезан – он был уничтожен. Сильнейшая группа армий вермахта перестала существовать, другую разрезали на части и блокировали – разгромят “Север” тремя месяцами позже. Погибли или сдались около 400 тысяч немецких солдат и офицеров. В плен попал 21 генерал.
Союзники без проблем (насколько это вообще возможно при десанте на вражеское побережье) высадились в Нормандии и открыли второй фронт. Советские войска перешли от обороны к наступлению и убедились, что немцев запросто можно бить – особенно, если умеючи. Украшенные дубовыми листьями и рыцарскими крестами дивизии вермахта тоже впадают в панику, бегут и сдаются в плен. Особенно если их перед этим хорошенько разбомбить.
Весь мир понял, что СССР победит в этой войне. Поняли это и в Германии – не дожидаясь полного разгрома немецких войск в Белоруссии, генералы в Берлине попытались убить Гитлера, чтобы сдаться затем США и Великобритании – кому угодно, только бы не Советскому Союзу. Но даже этого у них не получилось.
Впереди был весна 1945 года, красный флаг над Рейхстагом и русские имена на его стенах… А пока в Москве состоялся “Парад побежденных”. 17 июля 57600 немецких солдат и офицеров провели по Садовому кольцу. Цель шоу была двоякой: поднять дух москвичей и продемонстрировать доказательства грандиозной победы союзникам – те не могли поверить, что советские войска вышвырнули немцев из Белоруссии, наступая со средней скоростью 20 километров в день.
Для шествия отобрали только здоровых пленных. Их привезли на московский ипподром, накормили, выдали воду для питья, но умыться не разрешили. По замыслу организаторов шествия, немецкие солдаты должны были предстать перед москвичами именно такими: грязными, оборванными и дурно пахнущими. Одежда на участниках “парада” была та, в которой они попали в плен, некоторые шли в кальсонах. Возглавляли колонну 19 генералов и 6 полковников – им, в отличие от остальных, разрешили привести себя в порядок и надеть награды.
Следом за пленными двигались поливальные машины, символически отмывая советскую землю от фашистской нечисти. С Садового кольца пленные отправились на вокзалы – и далее в лагеря. Через месяц аналогичный парад состоялся в Киеве, в нем приняло участие почти 37 тысяч пленных немцев.