По словам заместителя председателя Комитета Госдумы по энергетике Юрия Станкевича, отрасль испытывает штормовое давление одновременно с разных сторон. Сошлись воедино несколько факторов: снижение мировых цен на уголь, опережающий инфляцию рост железнодорожных тарифов, увеличение операционных затрат, удорожание кредитов, санкции и введение Китаем (основным покупателем нашего угля за рубежом) пошлин на импорт российского ресурса.
Решение об отмене экспортной пошлины на коксующийся уголь, безусловно, позитивная мера, считает Станкевич. Но нужно учитывать, что на коксующийся уголь приходится менее 20% нашего экспорта угля. И это едва ли существенно повлияет на улучшение экономического положения отрасли, даже несмотря на ослабление рубля, автоматически увеличивающее доходы компаний и казны от экспортных товаров, поясняет он.
Экспортные пошлины на все перечисленные виды угля должны были перестать действовать с 1 января следующего года. И по факту, принятое решение лишь на месяц раньше установленного срока избавило экспортеров коксующегося угля от дополнительных издержек. Для экспортеров энергетического угля и антрацита с мая до конца ноября действовал мораторий на экспортные пошлины. Вводить их на один месяц едва ли имело смысл, к тому же это ухудшило бы и без того не самые лучшие экономические показатели отрасли.
В России в прошлом году было добыто 438 млн тонн угля, из которых почти половина — 213 млн тонн — было отправлено за границу. Приблизительно такое соотношение добычи и экспорта сохраняется несколько последних лет.
Для российских угольщиков в 2021 и 2022 годах экспорт был прекрасной возможностью получить дополнительную прибыль за счет высоких цен на мировом рынке. Но с августа 2022-го от нашего угля отказался ЕС и курс на снижение импорта взяла Япония, а в 2023 году стали снижаться мировые котировки. Потребление же внутреннего рынка осталось ограниченным, хотя и немного выросло (на 4%).
Как отмечает руководитель направления консалтинга NEFT Research Александр Котов, с пика 2022 года доходность экспортных поставок российского угля упала более чем на 8 тыс. руб. с тонны, что привело к убыточности большинства производителей. Основной драйвер падения — снижение мировых цен. При этом выросла (по отдельным компонентам до двух раз) и нагрузка со стороны государства (экспортная пошлина), затраты на услуги РЖД и логистических компаний.
Россия больше всего экспортирует энергетический уголь. По данным Центра ценовых индексов (ЦЦИ) Газпромбанка, которые приводит Kept, за первые шесть месяцев 2024 года экспорт энергетического угля из нашей страны составил 76,5 млн тонн, что на 12% меньше по сравнению с аналогичным периодом 2023 года. При этом морской экспорт энергетического угля во втором квартале 2024 года вырос на 27% — до 37,3 млн тонн (по сравнению с первым кварталом 2024 года), что стало следствием отмены экспортных пошлин на энергетический уголь в мае. Объем экспорта нашего коксующегося угля за тот же период снизился в годовом выражении на 7% и составил 25 млн тонн. И на него экспортные пошлины сохранялись.
Как отмечает эксперт по энергетике Кирилл Родионов, отмена пошлин для коксующегося угля — позитивный сигнал. Его добыча и экспорт более рентабельны, поскольку на мировых рынках цены на коксующийся уголь выше, чем на энергетический. Но его производители несут дополнительные издержки, которые связаны с необходимостью его обогащения, потому что в металлургии нужен уголь очень высокого качества.
Возникает вопрос, почему же тогда от пошлин был избавлен энергетический уголь, а не коксующийся. Дело, по-видимому, в мировых ценах. В 2024 году на российский энергетический и коксующийся уголь они упали до минимальных значений, если не брать период пандемии COVID-19 в 2020 году. При этом, по данным Kept, в третьем квартале 2024 года наш энергетический уголь стоил от 11 (западные порты отправки) до 36 (восточные порты) долл. за тонну, а коксующийся — от 112 до 138 долл. за тонну, соответственно. Кроме того, спрос на энергетический уголь будет, по всем прогнозам, только снижаться, а на коксующийся, даже у «зеленых оптимистов», останется стабильным еще десятилетия. Причем, скорее всего, еще и сильно вырастет.
По словам Родионова, сейчас цены на коксующийся уголь возвращаются к многолетней норме, и снижение затрат благодаря отмене экспортных пошлин позволит отечественным угольщикам перестроиться для работы в новых условиях. Сегодняшний кризис в угольной отрасли — крупнейший за 30 лет, и он приведет к очень серьезному структурному сдвигу. В общей структуре добычи будет расти доля коксующегося угля. Ее география будет смещаться на восток, ближе к экспортным портам Дальнего Востока, и к Азиатско-Тихоокеанскому региону (АТР), где находится основной рынок сбыта для нашего угля.
По мнению Котова, совокупно, отмена экспортной пошлины и возврат к понижающим коэффициентам и скидкам РЖД (на провоз угля) могли бы снизить издержки компаний — до 1000 руб. с тонны угля. Но даже после этого доходность угольщиков останется в «красной зоне», и (при отсутствии роста цен на уголь) целесообразно говорить о дополнительных мерах прямого субсидирования.
Эксперт подчеркивает, что сложившаяся загрузка железнодорожных мощностей (более 95% на востоке) делает целесообразным поддержку поставок на южном и северо-западном направлениях. А с точки зрения динамики спроса, он растет в Индии и Юго-Восточной Азии, особенно перспективным видится развитие экспортных поставок угля через порты Черного моря.
В этом году «РГ» уже писала о целесообразности отправки угля через южные порты. Но пока официального решения или даже заявлений по этому поводу не было. Более того, в СМИ появляются сообщения, что с 2025 года для угольщиков изменится способ расчета налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), что приведет к росту фискальной нагрузки для всех угледобывающих компаний России, а не только экспортеров угля. Ранее Минфин планировал изменить НДПИ для угольщиков с 2024-го, но вместо этого были введены экспортные пошлины. Если взамен экспортных пошлин будет поднят НДПИ, то отрасли останется надеяться только на рост цен на мировом рынке.
Станкевич считает, что общие объемы экспорта российского угля, вероятно, не превысят в 2024 году 200 млн. тонн и будут ниже показателей предыдущего года. В среднесрочной перспективе различные сценарии говорят о сокращении экспортных поставок энергетического угля из России и одновременный рост экспорта металлургического (коксующегося) угля.
По его словам, устойчивость угольной отрасли сопряжена с поиском ответов на ряд серьезнейших вызовов. В первую очередь, при сохранении в мировой геополитике «статус-кво» нам придется расширять железные дороги Восточного полигона для оптимизации затрат на реализацию угля на ключевых рынках сбыта. Транспортно-логистическим и угольным компаниям нужно определить наиболее оптимальные форматы взаимодействия, уточняет он.
Особое мнение высказал заместитель председателя наблюдательного совета ассоциации «Надежный партнер», член экспертного совета конкурса «АЗС России» Дмитрий Гусев. Он соглашается, что отмена экспортных пошлин улучшит положение угольщиков, но недоумевает, какая конечная цель преследуется.
С момента распада СССР внутреннее потребление угля упало более чем в два раза, а экспорт вырос в восемь раз, отмечает он. Безусловно, мы получаем пополнение федерального и региональных бюджетов, но мы имеем также загруженные железнодорожные магистрали, низкий уровень автоматизации производства в отрасли, отсутствие развития углехимии, производств продукта глубокого передела.
«Я уж не говорю о технологиях производства из угля синтетического топлива, — отмечает эксперт. — Может быть, все-таки заняться внутренним рынком, строительством перерабатывающих мощностей, новых объектов генерации на угле, с системами современной очистки, чтобы не вредить экологии. Почему нефтяникам, которые значительно больше приносят в казну, запрещают экспорт и говорят о приоритете внутреннего рынка, а угольщикам, наоборот, дают «зеленый свет» на экспорт», — удивляется эксперт.
Гусев считает, что отрасли нужны качественные изменения — повышение автоматизации труда и создание мощностей глубокой переработки. Но пока стимулируется только экспорт, этого не произойдет, уверен он.