Аким Павлович Шан-Гирей (1819-1883) — троюродный брат и один из самых близких друзей Лермонтова:
«Он был с детства очень слаб здоровьем, поэтому бабушка возила его раза два на Кавказ, к минеральным водам. Помнится мне еще домашний доктор Левис, по приказанию которого нас кормили весной по утрам черным хлебом с маслом, посыпанным крессом, и не давали мяса. У бабушки были три сада, большой пруд перед домом, а за прудом роща; летом простору вдоволь. Зимой немного теснее, зато на пруду мы разбивались на два стана и перекидывались снежными комьями; на плотине с сердечным замиранием смотрели, как православный люд, стена на стену, сходился на кулачки, и я помню, как раз расплакался Мишель, когда Василий-садовник выбрался из свалки с губой, рассеченной до крови».
Илья Александрович Арсеньев — московский знакомый и дальний родственник поэта:
«Этот внучек-баловень, пользуясь безграничной любовью своей бабушки Елизаветы Алексеевны, с малых лет уже превращался в домашнего тирана, не хотел никого слушаться, трунил над всеми, даже над своей бабушкой и пренебрегал наставлениями».
Михаил Лермонтов в возрасте 6-8 лет. Фото: Литературные места России. Москва: Издательство «Советская Россия»
Из воспоминаний И.А. Арсеньева:
«Будучи очень некрасив собой, крайне неловок и злоязычен, он, войдя в возраст юношеский, когда страсти начинают разыгрываться, не мог нравиться женщинам, а между тем был страшно влюбчив. Невнимание к нему прелестного пола раздражало и оскорбляло его беспредельное самолюбие, что служило поводом с его стороны к беспощадному бичеванию женщин».
Андрей Николаевич Муравьев (1806-1874) — поэт, мемуарист:
«Когда его арестовали за стихи на смерть Пушкина, никого к нему не пускали. Только бабушке позволили, которая ездила, а он все кричал на нее, и она в ответ приговаривала: «Желчь у Миши в волнении».
Арсеньева Елизавета Алексеевна, бабушка Михаила Лермонтова. Фото: vivatfomenko.narod.ru
Иван Сергеевич Тургенев (1818-1883) — русский писатель, встречался с Лермонтовым в конце 1839 года:
«В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовался с выражением почти детски нежных и выдававшихся губ».
Моисей Егорович Меликов (1818-1896) — художник, ученик Карла Брюллова. Описание наружности поэта сделано с наблюдательностью живописца:
«Приземистый, маленький ростом, с большой головой и бледным лицом, он обладал большими карими глазами, сила обаяния которых до сих пор остается для меня загадкой. Глаза эти, с умными, черными ресницами, делавшими их еще глубже, производили чарующее впечатление на того, кто был симпатичен Лермонтову. Во время вспышек гнева они бывали ужасны».
Евдокия Петровна Ростопчина (1811-1858) — знала Лермонтова с юности, поскольку была сестрой С.П. Сушкова — товарища Лермонтова по Московскому Университетскому Пансиону. Лермонтов был увлечен Ростопчиной и посвятил ей несколько стихотворений:
«Веселая холостая жизнь не препятствовала ему посещать и общество, где он забавлялся тем, что сводил с ума женщин, с целью потом их покидать и оставлять в тщетном ожидании…».
Николай Иванович Лорер (1795-1873) — декабрист, переведенный рядовым служить на Кавказ. Познакомился с Лермонтовым в июне 1840 года:
«Лермонтов любил поесть хорошо, повара имел своего и обедал большею частью дома. На обед готовилось четыре, пять блюд; мороженое же приготовлялось ежедневно».
Секундант Лермонтова Александр Васильчиков:
«Он был шалун в полном ребяческом смысле слова, и день его разделялся на две половины между серьезными занятиями и чтениями, и такими шалостями, какие могут прийти в голову разве только пятнадцатилетнему школьному мальчику; например, когда к обеду подавали блюдо, которое он любил, то он с громким криком и смехом бросался на блюдо, вонзал свою вилку в лучшие куски, опустошал всё кушанье и часто оставлял всех нас без обеда».
Из воспоминаний А.Н. Муравьева:
«Говорил он чрезвычайно быстро. Его живая и остроумная беседа была увлекательна, анекдоты так и сыпались, но его громкий и пронзительный смех был неприятен для слуха; не один раз просил я его «смеяться проще».
Фото: РИА Новости
Александр Васильевич Мещерский (1822-1900) — князь, офицер, московский предводитель дворянства. Между ним и поэтом сложились теплые дружеские отношения:
«Вообще в холостой компании Лермонтов особенно оживлялся и любил рассказы, перерывая очень часто самый серьезный разговор какой-нибудь шуткой, а нередко и нецензурными анекдотами, о которых я не буду говорить, хотя они были остроумны и смешны донельзя».
А. Чарыков — офицер, участник военных действий на Кавказе. Встречался с Лермонтовым в Пятигорске в 1841 году:
«Вообще же речь его имела характер мистический; говорил он очень увлекательно, серьезно; но подмечено было, что серьезность его речи как-то плохо гармонировала с коварной улыбкой, сверкавшей на его губах и в глазах».
Из воспоминаний А.М. Меринского:
«После обеда Лермонтов угостил меня трубкой, сел за фортепьяно и пел презабавные русские и французские куплеты. А еще он танцевал ловко и хорошо».
Из воспоминаний А. Чарыкова:
«Пил он сколько следует, только, как впоследствии оказалось, — на его натуру, совсем не богатырскую, вино почти не производило никакого действия. Этим качеством Лермонтов много гордился, потому что и по годам, и по многому другому он был порядочным ребенком».
Михаил Борисович Лобанов-Ростовский (1819-1858) — князь, был знаком с Лермонтовым по литературному «кружку шестнадцати»:
«С глазу на глаз и вне круга товарищей Лермонтов был любезен, речь его была интересна, всегда оригинальна и немного язвительна. Но в своем обществе это был настоящий дьявол, воплощение шума, буйства, разгула, насмешки. Он не мог жить без того, чтобы не насмехаться над кем-либо; таких лиц было несколько в полку, и между ними один, который был излюбленным объектом его преследований. Правда, это был смешной дурак, к тому же имевший несчастье носить фамилию Тиран; Лермонтов сочинил песню о злоключениях и невзгодах Тирана, которую нельзя было слушать без смеха; ее распевали во все горло хором в уши этому бедняге».
Из воспоминаний А.М. Меринского:
«В школе Лермонтов имел страсть приставать со своими острыми и часто даже злыми насмешками к тем из товарищей, с которыми был более дружен. Разумеется, многие платили ему тем же, и это его очень забавляло. Редкий из юнкеров в школе не имел какого-либо прозвища; Лермонтова прозвали Маёшкой, уменьшительное от Маё — название одного из действующих лиц бывшего тогда в моде романа «Собор Парижской Богоматери». Маё этот изображен в романе уродом, горбатым. Разумеется, к Лермонтову не шло это прозвище, и он всегда от души смеялся над ним».
Из воспоминаний А.М. Меринского:
«Лермонтов был довольно силен, в особенности имел большую силу в руках, и любил состязаться в том с юнкером Карачинским, который известен был по всей школе как замечательный силач — он гнул шомполы и делал узлы, как из веревок».
Из воспоминаний А.П. Шан-Гирея:
«Я редко встречал человека беспечнее его относительно материальной жизни. Когда впоследствии он стал печатать свои сочинения, то я часто говорил ему: «Зачем не берешь ты ничего за свои стихи? Пушкин был не беднее тебя, однако платили же ему книгопродавцы по золотому за каждый стих», но он, смеясь, отвечал мне словами Гёте: «Песня, которая льется из уст, сама по себе есть лучшая награда».
Из воспоминаний А.П. Шан-Гирея:
«Хотя он и не отличался особенно усердным выполнением религиозных обрядов, но не был ни атеистом, ни богохульником».
Из воспоминаний Н.И. Лорера:
«Характер Лермонтова был — характер джентльмена, сознающего свое умственное превосходство; он был эгоистичен, сух, гибок и блестящ, как полоса полированной стали, подчас весел, непринужден и остроумен, подчас антипатичен, холоден и едок. Но все эти достоинства, или скорее недостатки, облекались в национальную русскую форму и поражали своей блестящей своеобразностью. Для людей, хорошо знавших Лермонтова, он был поэт-эксцентрик, для не знавших же или мало знавших — поэт-барич, аристократ-офицер, крепостник, в смысле понятия: хочу — казню, хочу — милую».
Александр Иванович Герцен (1812-1870) — писатель, публицист:
«Он смело высказывался о многом без всякой пощады и без прикрас. Существа слабые, задетые этим, никогда не прощают подобной искренности. О Лермонтове говорили как о балованном отпрыске аристократической семьи, как об одном из тех бездельников, которые погибают от скуки и пресыщения. Не хотели знать, сколько боролся этот человек, сколько выстрадал, прежде чем отважился выразить свои мысли. Когда Лермонтов, вторично приговоренный к ссылке, уезжал из Петербурга на Кавказ, он чувствовал сильную усталость и говорил своим друзьям, что постарается как можно скорее найти смерть. Он сдержал слово!»
Фото: РИА Новости