Пыль столбом, проникает в окна машины такой плотной завесой, что тяжело дышать. Перед нами вырастают два здания: в одном, полуразрушенном, еще недавно допрашивали украинских военнопленных. В другом – наши бойцы, чьи имена я не спрашиваю, ведь здесь у каждого своя история. По рации звучат лишь позывные.
Чем глубже мы уходим в зеленые заросли, тем меньше заметны для квадрокоптеров. Война – не место для женщин. Очень ясно понимаю справедливость этого утверждения. Меня угощают наваристой похлебкой и котлетами. Через несколько часов терпеливого ожидания появилась охрана командира. Парни настороженно переглядываются. Что-то им показалось подозрительным. Развернут обратно? Но тут подъехала машина и из нее вышел генерал Апти Алаудинов, улыбнулся и пожал мне руку. Не ожидала. Мы сели в закрытой комнате без окон с единственной дверью лицом к лицу. Тусклое освещение, между нами пыльный письменный стол. У генерала цепкий взгляд.
Апти Алаудинов: Давайте , знаете с чего начнем? У наших православных братьев и сестер недавно был праздник – день Успения. Важно, чтобы мы осознавали, что верим в одного Бога. Все мы ждем одного мессию и находимся на одной священной войне.
Я уже наблюдала единение самых разных людей. На полигоне Российского университета спецназа в Чечне встречаются бойцы со всей нашей страны. Добровольцы разных национальностей и вероисповеданий сливаются в одну команду. Что их объединяет?
Апти Алаудинов: Раз так говорите, значит, были в Гудермесе. У каждого из этих людей бьется “русское сердце”. Они хотят видеть свою страну свободной. Университет не имеет аналогов. Он выглядит как настоящий военный городок: десятки стрельбищ и стрелковых тиров. А вокруг – тренировочные штурмовые объекты, которые бойцы штурмуют несколько раз в день. Инструкторы – не просто люди в форме, а настоящие командиры, прошедшие огонь и воду в горячих точках. Многие из них воюют и сейчас – на Украине.
Расскажите, за что президент России удостоил вас звания Герой России?
Апти Алаудинов: Ничего героического я не сделал. Просто выполнил то, что должен был. Во главе со мной спецназ “Ахмата” совместно со вторым армейским корпусом Вооруженных сил России освободили 36 населенных пунктов в ЛНР. В завершение операции нам удалось взять Лисичанск. И вот после того, как мы его освободили, президент России поблагодарил нас и отпустил домой отдохнуть. Потом мне присвоили звание Героя России. Но я повторяю: ничего сверхъестественного я не сделал.
Мы достоверно знаем, что противник планировал захват атомной станции и Курска. Это было заранее спланировано, а подготовка проводилась блоком НАТО
В 2024 году вы провели переговоры с самым известным командиром ЧВК “Вагнер”, Ратибором, чтобы его бойцы влились в состав “Ахмата”. Можете рассказать, как проходили эти переговоры?
Апти Алаудинов: У меня хорошие отношения были с большей частью командирского состава “Вагнера”. Мы всегда понимали, что вместе защищаем свою страну. Еще до переговоров с Ратибором ко мне перешли два батальона, и “Ахмат” пополнился бывшими бойцами ЧВК. Часть из них перешла ко мне еще тогда, когда “Вагнер” существовал, при Пригожине. А некоторые уже после. Когда мы говорим “вагнеровцы” в “Ахмате”, это, наверное, неправильно – у меня добровольцы. Кем они были раньше? Кто-то работал электриком, кто-то монтажником. Часть из них имеет боевой опыт. Но что они делали до прихода к нам – это вопросы их предыдущей вольной жизни. Как только они попадают ко мне, становятся бойцами “Ахмата”.
И теперь подразделение “Ахмат” перебросили в полном составе с Бахмутского направления сюда, на Курское?
Апти Алаудинов: Нас не полным составом перетянули сюда. У нас 6 отрядов стоит в Курской области, а 7 отрядов находятся в Белгородской. Остальные – в Донбассе, большой процент остался там. Мы занимаем те участки и именно на тех направлениях, где наиболее необходимы.
Это, пожалуй, самый важный вопрос. Как вы сами объясните, что произошло в Курской области? И почему?
Апти Алаудинов: Мы достоверно знаем, что противник планировал захват атомной станции в городе Курчатов и захват Курска. Все это было заранее спланировано, а подготовка проводилась военно-политическим блоком НАТО. Вся техника, вооружение и оснащение предоставили страны этого блока, руководство операцией тоже осуществляли они. Их целью было поставить Россию на колени, заставить подписать договор, который был бы крайне неудобным для нас. Вот и вся суть намерений, с которыми они заходили в Курскую область.
Бои продолжаются уже четвертую неделю, обстановка в Курской области остается напряженной. Можете ли вы поделиться данными о потерях ВСУ за этот период?
Апти Алаудинов: Общее количество потерь с того момента, как украинские формирования зашли на нашу территорию, составляет 5,5 – 6 тысяч человек. Мы сумели остановить врага, нанести ему серьезные поражения, сделали так, чтобы они осознали: их планы провалились.
Сколько же натовской техники вам удалось подбить за это время?
Апти Алаудинов: Такое количество разновидностей техники подбили, что ужас. Все, что есть в блоке НАТО, производится в разных странах. Наверное, мы подбили и французскую технику, и немецкую, и американскую. Мои ребята устроили им серьезный пожар. Когда мы только зашли сюда, в первый день на нашем участке сожгли 32 единицы техники. На второй день – 20, на третий – 13. И вот почти каждый день мы сжигали от 10 до 15 единиц бронетехники. У нас тут такого металлолома много…
Эмоциональный настрой в “Ахмате” впечатляющий – очень боевой…
Апти Алаудинов: Верно подметили. У меня в подразделении бойцы, которые пришли по своей воле. Они патриоты, осознающие, для чего здесь находятся. Любой приказ Верховного главнокомандующего выполнят безоговорочно. Сейчас все уже убедились, что “Ахмат” не бросает позиции. Ниоткуда никуда не побежит. Это подразделение, которое стоит до конца, – даже если придется умереть в окопе. Ребята не отступят, они стоят как вкопанные. Да, у нас есть потери, и не все так радужно, но мы не оставили ни одной точки и ни одной позиции, за которую несли ответственность.
Вашим бойцам сейчас приходится не только удерживать оборону, но и контратаковать?
Апти Алаудинов: У меня в подразделении в основном штурмовики. Самый грозный отряд – “Аида” – это тоже мои подчиненные. Есть отряд Варвара, а сейчас уже зашел отряд Горца. В данный момент в бой также входит слаженная группа Хохла спецназа “Ахмат”. Бойцы из отряда “Каштан”, отборные бойцы спецназа “Хан” – все они со мной. И мы не одни. Нам помогает авиация – это действительно совместная работа.
Как вы взаимодействуете со смежными подразделениями войсковых группировок? С легендарной 810-й бригадой морской пехоты и с находящейся здесь интернациональной бригадой “Пятнашка”? Вы пересекаетесь в боевых действиях?
Апти Алаудинов: Мы постоянно взаимодействуем. Находимся на одном участке фронта, у нас круглосуточное сотрудничество. Эти подразделения – мои смежники, и у нас хорошие отношения с бойцами “Пятнашки”. Отношения просто обязаны быть хорошими. Мы же приехали сюда не для того, чтобы оспаривать что-то с другими подразделениями.
Как организована эвакуация раненых и как работают госпитали на передовой? Мне доводилось в качестве волонтера посещать прифронтовые госпитали, и я горжусь тем, что ношу грамоту и нагрудный знак благодарности от спецназа “Ахмат” и Чеченской Республики за оказанную помощь и уход за ранеными. Как вы можете описать ситуацию с медицинской помощью в это нелегкое время?
Апти Алаудинов: Фронтовые госпитали сформировали очень быстро, появились маленькие медпункты на курском направлении. И волонтеры помогают. Региональный общественный фонд имени Героя России Ахмата Кадырова – благотворительная организация в Чеченской Республике. Президент фонда – Аймани Кадырова, вдова Ахмата Кадырова и мать Рамзана Кадырова. Мы примерно подсчитали, какую помощь фонд оказал нашему подразделению. Колоссальные суммы! Только на квадрокоптеры за эти годы направлено три миллиарда рублей. И это только на “Мавики”, а если говорить о еде, оборудовании, тепловизорах – тут просто не пересчитать. Это миллиарды, десятки миллиардов. Откуда такие средства? У фонда есть свои фирмы, денежные средства вносят чеченские предприниматели.
Получается, что дронов сейчас хватает?
Апти Алаудинов: У нас, в принципе, проблем с дронами нет. Их ровно столько, сколько нам нужно.
Как ведут себя военнопленные, особенно те, кто избивал курских женщин и стариков? Изменилось ли их поведение сейчас, когда они оказались в плену?
Апти Алаудинов: Человек, который попал в плен, перестает быть врагом. Мы обязаны дать ему воды, накормить, обеспечить всем необходимым. “Ахмат” упрекают в этом, говорят: “Но это же враги!”. А я говорю: “Ну хорошо, будем поступать с пленными так же, как украинцы, тогда чем мы отличаемся от них?” Мы же говорим, что верим в Бога, и тогда должны отличаться от них. Мы должны быть во всех отношениях выше их.
Расскажите о своих близких. При каких обстоятельствах погибли ваш отец и старший брат?
Апти Алаудинов: Отец и брат погибли, приняв первый бой против подразделения Дудаева 19 октября 1994 года. В Урус-Мартане стояла часть, которая противостояла дудаевским формированиям. Боевики пошли на штурм наших войск, где были отец и брат. Они приняли этот бой и погибли. Потом 26 ноября 1994 года российские войска входили в Грозный, сражаясь с боевиками, и с ними вошли мои родственники. Много моих родных воевали на стороне Вооруженных сил России. Дядя и троюродный брат тогда тоже погибли. Борьба – в этом вся жизнь. Моя война началась в октябре 1994 года, в тот день, когда убили отца. И случилось это не без помощи Америки, не без ее грязных рук. Это было началом того, что мы видим сегодня.
У вас 12 детей – настоящее богатство и продолжение вашего рода. Можете рассказать о них?
Апти Алаудинов: Мои дети воспитываются в строгости. Очень строго: не балую, ничего лишнего не позволяю. Я пытаюсь воспитать их так же, как меня воспитали – отец и мама были консервативны. Своих детей приобщаю к вере в Бога. Самой взрослой дочери скоро 24 года, младшему 8 – и то только будет.
Расскажите о летнем лагере, который вы организовали для детей в ЛНР?
Апти Алаудинов: Идея создания лагеря созрела давно. Хотелось, чтобы дети обрели навыки тактической медицины, изучили основы военного дела. Мы приняли это решение, я согласовал его с Рамзаном Ахматовичем. В первом потоке было 67 детей. Во второй раз уже больше ста! Целью было собрать детей, прежде всего погибших бойцов, затем бойцов “Ахмата”, а потом уже остальных. Желающие были со всей России. Количество детей, которые хотели попасть в этот лагерь, просто поразило! Они общались, заводили друзей, получали знания, которые пригодятся в жизни. Когда ребята вернулись домой, они продолжали переписываться в общих группах в интернете. Некоторые уже побывали друг и друга в гостях. Вот так!
Мало кто знает, что вы с Рамзаном Кадыровым родились в один день – 5 октября. Какие у вас отношения с главой Чеченской Республики?
Апти Алаудинов: Уважительные отношения, братские, какие же еще могут быть? У нас, по-моему, характеры похожи. И есть понимание, что впереди еще длинный общий путь. Нам надо идти дальше, воевать с врагами.
Сейчас все уже убедились, что “Ахмат” не бросает позиции. Ниоткуда никуда не побежит. Это подразделение, которое стоит до конца
Личный вопрос – к какому тейпу в Чеченской Республике вы относитесь?
Апти Алаудинов: Если так интересно, Беной – самый многочисленный из чеченских тейпов.
Говорят, что совсем недавно вы столкнулись с угрозой, получив письмо с опасным содержимым? Насколько правдивы эти слухи?
Апти Алаудинов: В феврале прошлого года мой племянник сообщил: “Тебе письмо принесли”. Сердце екнуло. Бог мне сказал, и я ответил племяннику: “Это письмо ко мне не заноси”. Ну, я ему дал указания, что надо делать. Парень он молодой, зеленый, не понял. Они вдвоем это письмо на улице вскрыли, занесли ко мне. Вещество было – бромциан. Но со мной ничего не будет, не возьмет меня ничего.
Скажите, сколько часов в сутки вам удается поспать? Даже охранники, кажется, не успевают за вами…
Апти Алаудинов: Сплю по 3-4 часа. Моя охрана с трудом выдерживает такой темп работы. А что им остается? Что поделаешь, не всем Бог дал такие “батарейки”, как мне. Я рад малому. Могу открыть обычную тушенку и радоваться тому, что сплю в теплой постели. Это придает силы.
Находите ли вы время для молитвы?
Апти Алаудинов: Я совершаю намаз в установленное время. Пять обязательных намазов, что бы вокруг ни происходило…
Хадж – это одно из самых важных событий в жизни мусульманина. Как хадж влияет на человека?
Апти Алаудинов: Я был в Мекке, я был внутри Каабы! Так что теперь я счастливый человек, у меня все сбылось – я побывал там. Хотел бы еще раз, но пока не получатся… Конечно, когда война закончится, почему бы нет?
Ваше имя фигурирует в санкционных списках целого ряда западных стран, включая Польшу, Латвию, и, конечно, Украину. Неужели вас совсем не беспокоит такое пристальное внимание со стороны западных стран?
Апти Алаудинов: Пусть они беспокоятся о том, что у них происходит, это их дела. Пока они не вернутся к Богу, у них не будет ничего хорошего. Так они ведут свои страны на погибель, и человечество – к закату.
Что вас беспокоит сегодня больше всего?
Апти Алаудинов: Мы живем в мире, в котором Россия является лакомым пирогом. Все вокруг нас, как акулы, хотят откусить кусок. Если ты подготовлен, и у тебя есть достаточные ресурсы, никто не захочет с тобой воевать. А если у нас не будет достаточных сил, ресурсов и средств, все будут думать, что мы какие-то “мягкие булочки”, которые можно кусать.
… На прощание генерал крепко меня обнял и вручил медовый чак-чак – восточное лакомство, символ гостеприимства. С юмором заметил, что сделает своей третьей женой. Но только после того, как закончится война.
Личный вопрос
Чувствуется, что вы глубоко верующий человек. Вы не разделяете людей по вере?
Апти Алаудинов: Многие далеки от познания Бога, и это приводит людей к заблуждениям. Когда мы, мусульмане, говорим “Бог”, мы имеем в виду Аллаха. Некоторые думают, что мусульмане придумали себе отдельно какого-то Бога. На самом деле, Аллах – это дословный перевод слова “Бог” с арабского языка. Это имя единого Бога для арабов, а на английском это звучит как God. То есть, когда мусульманин говорит “Бог” или “Аллах”, он говорит об одном и том же. Меня иногда удивляет, когда большая часть людей, даже подписчики моего канала, пишут “пусть вас хранит Бог и Аллах”. Ведь мы говорим об одном Боге. Надо осознать, что у нас нет разных религий. Мусульманам был ниспослан Коран, Иудеям – Тора через Моисея, христианам – Библия. У меня дома есть Библия, Псалтирь святых старцев с горы Афон. Все писания, которые для христиан священны, у меня есть – и Евангелие, и молитвенники. Я читаю их и могу цитировать от корки до корки. Тяжело разговаривать с человеком, который никогда не заглядывал в Коран или Библию, ничего не читал и к познанию Бога не стремится.