Суждений и публикаций на этот счет, в том числе на страницах “Российской газеты”, было немало. Но – преимущественно с подачи самой разведки, ее историков и ветеранов. В канун 75-летия со дня испытания РДС-1 (29 августа 1949 года) мы получили откровенные признания с другой стороны.
Не доступные ранее документы атомной эпопеи и, в частности, советского Атомного проекта, комментирует руководитель многолетних работ по сбору и рассекречиванию таких материалов физик-ядерщик, Герой России Лев Дмитриевич Рябев, в прошлом – научный сотрудник, директор ядерного центра Арзамас-16 (ныне – РФЯЦ-ВНИИЭФ), министр среднего машиностроения (1986-1989), заместитель председателя Совета Министров СССР (1989-1991).
Лев Дмитриевич Рябев (справа) и журналист РИА Новости Владимир Сычев. Саров, апрель 2024 года. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Догадка Пайерлса и Фриша
– Остановлюсь на нескольких принципиальных, судьбоносных решениях по атомному проекту. Как развивались в СССР и мире события? Беженцы из Германии (1933-1934), еврейские физики Рудольф Пайерлс и Отто Фриш оказались в Англии. В 1939 году Пайерлс произвел расчет критической массы материала, необходимого для поддержания цепной ядерной реакции – получил тонны. В начале 1940 года Фриш (тот самый, что помог немецкому физику Отто Гану объяснить деление урана как физическое явление) предложил: “Давай посчитаем для чистого урана-235, хотя и не знаю, как его получить”. Посчитали – вышло: килограммы.
В то время в Англии оказался еще один беженец из Германии – Фрэнсис Саймон. Он обосновал диффузионный метод получения U235, рассчитал разделительные каскады для завода и оценил стоимость его сооружения. В итоге этой работы был представлен доклад в двух частях: “Меморандум о свойствах радиоактивной супербомбы” и “О конструкции супербомбы на основе ядерной реакции в уране”. Специально созданный в Англии комитет с участием авторитетных ученых подтвердил реальность создания атомной бомбы и уже в сентябре 1941 года соответствующий доклад представили главе правительства Черчиллю.
Как отмечал Пайерлс, “мы смертельно боялись, что немцы нас обойдут”. Поэтому англичане, с их подачи, форсировали события, чтобы этого не допустить, заключили соглашение с США о совместной разработке атомной бомбы и оказали существенное влияние на ускорение данных работ в Америке.
До 1962 года на Новой Земле и у ее берегов проводились наземные, подводные и воздушные испытания ядерного оружия. Потом – только подземные. Фото: Из архива РФЯЦ-ВНИИТФ
Привет от Кима Филби
Ким Филби. Фото: РИА Новости
– Через две недели, в начале октября 1941 года, копия доклада Черчиллю лежала на столе у Берии. Доклад раздобыл советский разведчик Кэрнкросс – сотрудник правительственных структур Великобритании, член знаменитой “кембриджской пятерки” Кима Филби. Сотрудниками НКВД была составлена записка с предложением, чтобы эти работы также развернуть в СССР. Создать при ГКО специальную комиссию из числа крупных ученых, работающих в области расщепления ядерного ядра, и поручить ей представить соображения о возможности проведения работ по использованию атомной энергии для военных целей.
Берия, я хочу внимание обратить, не подписал этот документ. В марте 1942 года еще один аналогичный документ был подготовлен, но Берия, подчеркиваю, и его не подписал. Мы нашли материалы в архиве и установили: только 6 октября 1942 года он подписал тот самый текст, который ему представляли ранее.
А Сталин уже 28 сентября 1942 года принял решение возобновить работы по урану. Поручение было дано Академии наук СССР (академику Иоффе), он должен был представить доклад к 1 апреля 1943 года о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива.
Кто подготовил эти материалы? Судя по сопроводительным подписям, это В.М.Молотов, С.В.Кафтанов, А.Ф.Иоффе. Особо хочу подчеркнуть роль С.В. Кафтанова (в 1941-1945 годах – уполномоченный Государственного комитета обороны СССР по науке, в 1946-1951 – министр высшего образования СССР – прим. “РГ”). Они подготовили материал. А Берия не участвовал. И в рассылке этого документа его фамилии не было…
Три канала, две разведки
Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Почему так произошло? Было две разведки. Разведка НКВД – Берии. И разведка Главного разведуправления РККА. Так вот копия доклада правительства Великобритании через “кембриджскую пятерку” попала в Москву от разведки НКВД. А те материалы, что Иоффе с Кафтановым собрали, – это от Клауса Фукса прошла цепочка через Главное разведуправление Красной Армии. Только в августе 1942 года, перед принятием решения у Сталина, было предоставлено около 300 страниц разведматериалов.
Великие имена. Мемориальные доски на фасаде “красного дома” в Сарове, где размещалось управление КБ-11 под научным руководством академика Харитона. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
А что же Берия? Он был умный человек, начал присматриваться, к лету 1944 года сам запросил документы по Атомному проекту. И в декабре 1944-го стал его куратором…
Дом-музей академика Ю.Б. Харитона в Сарове. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Поэтому исключительно велика роль разведки в возобновлении работ по урану в СССР. В 1941 году и до конца 1942-го этим у нас не занимались. Ю.Б.Харитон и Я.Б.Зельдович переключились на взрывчатые вещества и пороха. В воспоминаниях самого Харитона сказано так: “Когда летом 43-го приехал Курчатов и начал говорить, что надо возвращаться к прерванной работе над урановой проблемой, его слова показались мне совершенным бредом”. То есть считал невозможным… Перелом в настроениях, начиная с Курчатова, сделала разведка.
Фото: Александр Емельяненков/ РГ
А Клаус Фукс еще в мае 1941 году был привлечен Пайерлсом и оказался в этом же проекте. Почему он с августа 1941-го стал работать на Советский Союз? Он был коммунистом, отец у него осуждал Гитлера и был арестован, старшая сестра преследовалась нацистами и покончила жизнь самоубийством в Германии. По решению коммунистической партии Германии его направили в Англию для завершения учебы, он учился на физика. И они объединились: Пайерлс, Фукс, Фриш…
Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Высочайшую оценку в отношении полученных разведматериалов давал Игорь Васильевич Курчатов. Есть разница с тем, как оценивали и оценивают это другие ученые. Я не буду называть фамилии, но иногда пишут: “Поступившая развединформация способствовала ускорению наших работ. Однако в целом эта информация сыграла важную, но вспомогательную роль”.
А вот какую оценку дает Курчатов – всего один пример.
И.В. Курчатов – зампреду Совнаркома СССР М.Г. Первухину, 11 июля 1944 года (по материалам ГРУ Генштаба)
“Материал представляет собой результат работы большого коллектива специалистов исключительно высокой квалификации, успешно разрабатывающих уран-графитовые котлы. Материал для нас исключительно ценен, потому что наряду с результатами теорет[ических] расчётов, он содержит: 1) схемы и описания опытов, 2) протоколы наблюдений и испытаний, 3) точные чертежи разного вида устройств, 4) конкретные данные по аппаратуре с указанием производящих её фирм. Материал принесет громадную пользу работам наших научно-исследовательских институтов, занимающихся аналогичной проблемой…”.
Только этот материал содержал 986 фотоклише и 19 листов печатного текста – научно-техническая документация Металлургической и Клинтонской лабораторий, фирмы Дюпон и других.
В так называемый “сейф Курчатова” отобрано 3500 листов особо ценных документов. А в архиве “Росатома”, с которым довелось работать, 13 500 листов разведывательных материалов.
Все секреты Сарова и безопасность его объектов – под строгой охраной. Фото: Владимир Веленгурин
В дополнение к ним получили для изучения ранее недоступные материалы из Службы внешней разведки. Только начали читать: звонок от руководства СВР: “Срочно верните”. Пришлось вернуть…
В целом, исходя из отзывов Курчатова, к наиболее важным сведениям, сообщенным разведкой, следует отнести: инициирование начала работ над атомными и водородными бомбами; конструирование реактора на графите на основе гетерогенной схемы; возможность использования в реакторе урана-238, продукты сгорания которого могут быть использованы вместо урана-235 в качестве материала для бомбы (плутоний); реализацию диффузии как основного метода разделения изотопов урана; возможность ядерного горения в смеси урана с тяжелой водой; идею имплозии (взрыва внутрь); передачу материалов по конструкции атомной бомбы.
Копии секретных документов по атомному проекту, добытые советской разведкой. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Как случались “прозрения”
Принципиальный вопрос – это вопрос о роли разведки в переходе с принципа сближения активных материалов (пушечный вариант) на имплозию (взрыв вовнутрь). Есть докладная от 18 мая 1944 года, где Курчатов пишет Сталину: “Взрывчатым веществом в атомной бомбе может служить уран-235 и плутоний-239 – новый химический элемент, созданный при помощи циклотрона. Для осуществления взрыва необходимо быстро соединить два куска урана-235 или плутония-239 давлением пороховых газов”.
И вдруг – полный переворот на основе данных разведки: не пушечный вариант, а имплозия. Хотя еще к лету 1944 года не было получено экспериментального подтверждения, давшего основание полагать, что плутониевая бомба в принципе осуществима. В отработке метода имплозии участвовали многие известные ученые США и других стран, в том числе Неддермейер, Сербер, фон Нейман, Пайерлс, Кистяковский, Джеймс Так, Кристи и другие.
О своем участии пишет Фукс: “В конце 1944 года я начал заниматься теоретическими расчетами величины необходимой массы плутониевого ядерного горючего и разработкой метода имплозии… Этой проблемой, оказавшейся исключительно сложной как в техническом, так и в теоретическом плане, я занимался вплоть до Аламогордо (испытание первого в мире ядерного устройства 16 июля 1945 года в США – прим. “РГ”). И, разумеется, я подробно информировал советских товарищей о том, как технически была решена эта задача и на какой теоретической базе…”.
Растущий огненный шар и взрывная волна через 0,016 секунды после команды на подрыв. Пустыня Аламогордо (штат Нью-Мехико, США), 16 июля 1945 года. Фото: Gettyimages
Резюмируя, можно сказать: первая атомная бомба создавалась интернациональным коллективом в США. И с использованием их материалов – в СССР.
Как отмечал Юлий Борисович Харитон, “гигантские проекты были успешно и поразительно быстро реализованы в первую очередь потому, что их руководители были людьми высокой квалификации и общей культуры. Истоки этой культуры были одними и теми же – я имею в виду европейскую научную физическую школу”.
Думаю, что это утверждение актуально и для сегодняшнего дня.
Атомные бомбы США на площадке музея в Альбукерке. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Наш моральный долг – не забывать тех, кто в тяжелейшие годы для страны помогал нам в создании ядерного оружия. Они действовали бескорыстно в условиях тотальной слежки, ежедневно рискуя жизнью.
Сначала помогали нам в борьбе с фашистской Германией, а затем – в борьбе с монополией США на ядерное оружие, стремившейся в своих интересах использовать ядерную дубину против нашей страны.
В Соединенных Штатах и Советском Союзе были созданы ракетно-ядерные системы, которые признаны избыточными и теперь заняли место в музеях. Фото: Музей РФЯЦ-ВНИИЭФ
О тех, кто жизнью рисковал
Мы об этом должны помнить и воздавать должное. Тем более, что некоторые из них после раскрытия их разведывательной деятельности оказались в тюрьме, а супруги Розенберги были казнены на электрическом стуле в 1953 году.
Супруги Розенберг перед вынесением приговора. Фото: Roger Higgins/Library of Congress Prints and Photographs Division/ Общественное достояние/ commons.wikimedia.org
Клаус Фукс столь трагической участи избежал, хотя еще в августе 1941 года, находясь в Англии, добровольно вступил в контакт с советской разведкой. Затем работал в США, в том числе в Лос-Аламосской лаборатории в теоретическом отделе у Ханса Бете. После войны вернулся в Англию, где был арестован в феврале 1950 года и осужден на четырнадцать лет. В 1959 году освобожден и вернулся в ГДР. Попытки отметить его вклад в Атомный проект СССР, в том числе и предпринятые Ю.Б.Харитоном, не увенчались успехом.
На полигоне под Семипалатинском 29 августа 1949 года испытана первая в СССР атомная бомба – РДС-1. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Не могу не отметить талантливого ученого – физика Теодора Холла. Он в четырнадцать лет завершил среднее образование, поступил в Гарвардский университет и как лучший студент в 1944 году был направлен в Лос-Аламос, занимался исследованиями деления урана нейтронами, а также другими вопросами. В конце 1944 года был в отпуске в Нью-Йорке и решил передать информацию СССР о разработке атомной бомбы, чтобы предотвратить монополию США на ядерное оружие.
Символические ключи-напоминание о первой в СССР атомной и первой водородной бомбах. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Американская контрразведка в конце концов вышла на Холла, но он свое участие в передаче сведений категорически отрицал, а представить ему расшифровки телеграмм было невозможно. С 1962 года и до ухода из жизни в 1999 году работал директором биофизической лаборатории в Кембридже (Англия). По воспоминаниям жены Теодора Холла, он переживал, что за свой вклад в Атомный проект СССР не был отмечен в нашей стране.
Связниками Нью-Йорской резиндентуры советской разведки были Моррис и Леонтина Коэн. Я случайно наткнулся на их весьма скромную могилу на Кунцевском кладбище в Москве. Леонтина в течение двух лет передавала материалы из Лос-Аламоской лаборатории, неоднократно рискую жизнью. После войны они работали в Англии. В 1961 году арестованы и осуждены на 20 лет. Через восемь лет были обменены на агента британской разведки в Москве. Удостоены звания Героев России – Леонтина в 1996 году (посмертно). Моррис – в 1995 году.
И еще одну героическую женщину в этой связи я хотел бы упомянуть – полковника ГРУ Урсулу Кучински. Она работала с Зорге в Шанхае в 1930 году. Длительное время была связником у Фукса, когда он стал работать на советскую разведку.
Имея троих детей, агент “Соня” блестяще справлялась с заданиями. Работала во многих странах, готовила покушение на Гитлера, избежала провалов. После разоблачения Фукса в Англии в начале 1950-го срочно, вместе с детьми, покинула эту страну – контрразведка не смогла ее арестовать. Она выехала в ГДР. В 2000 году посмертно награждена орденом Дружбы народов.
Макет боевого поля в музее Семипалатинского ядерного полигона. Город Курчатов, Республика Казахстан. Фото: Александр Емельяненков/ РГ
Дословно
Клаус Фукс – свой среди чужих
Фото: Getty images
Британское правительство: “В этом исследовании нам требовались лучшие умы, а доктор Фукс являлся обладателем редчайшего интеллекта. Он был известен – и оправдал себя – как один из лучших физиков-теоретиков в мире”.
Комиссия конгресса США: “Один Фукс подвергал опасности очень большое количество людей и нанес больший ущерб, чем любой другой шпион не только в истории Соединенных Штатов, но и всех стран мира”.
Ханс Бете: “Клаус Фукс был единственным известным мне физиком, который действительно изменил историю”.
А вот реакция советской стороны по каналам своего главного информагентства, март 1950-го: “ТАСС уполномочен заявить, что это заявление (будто бы Фукс передавал атомные секреты “агентам советского правительства”) является грубым вымыслом, так как Фукс неизвестен советскому правительству и никакие агенты советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения”.
Саров. Вид на город с птичьего полета. Именно тут, по выражению историков Манхэттенского проекта, был создан “советский Лос-Аламос”. Фото: Музей РФЯЦ-ВНИИЭФ