Я уже привык, что на пляже в последние годы татуированных особей больше, чем воды. Даже научился различать их социальные, как они говорят, “месседжи”. Народ попроще колет образы своих тусовок-субкультур – нечитаемые граффити, фанатские, рунические или рок-письмена. Часто мелькают АУЕ-символы (движение АУЕ признано экстремистским и его деятельность запрещена в России), реже, ни с того, ни с сего, “Роза ветров”. Те же, кто всего добился сам, а папа-мама только диплом (“хижину” в центре) купили, обозначают свою избранность “знаками силы” из эпичного “Властелина колец” или иных фэнтези. Тату-реплики с “Кольцами Всевластья”, знаками хоббита и прочими рогами и черепами “Вечной смерти” как-то даже набили оскомину. Анаколуф, в общем. Тот самый “стиль”, когда на теле он случился по недосмотру или незнанию.
И вдруг этим летом тату-риторика тела замахнулась на лицо. Ладно девушка с черной розой на подбородке или мажор со знаком клыка во лбу – они штучны. Так кучно же пошли серфингисты, спасатели и охранники с бритыми под ноль черепами, на которых все те же фаллические символы, руны и черепа. Девушки со змеей за ухом или отец семейства, у которого из-под футболки к уху ползет змей, тоже не редкость. Вчера эти тату накалывали на плече, ноге или ягодице, теперь – и на лице. Но лицо определяет индивидуальность человека. А вместо него, пусть контурами, но татуировки обозначают кальку “интерфейса”. Ту самую грань между человеком и функционалом, когда не по себе: “Кто из нас человек?” Ведь “чело” – часть лица, синоним человека, а тату на лице, любой психолог скажет, – это вызов. Как мини-юбка или бикини на девушках. Они их носят, чтобы выделиться, обратить на себя внимание, а когда “не так” смотришь: “Че уставился?”
Так и с тату на лице. Человек рожден смотреть человеку в лицо. Тату эту норму языка тела отменяет: “Мое тело – мое дело”. И негласная установка рулит. Жесткий месседж “Че уставился?” растекается в воздухе как ответ на единство борьбы двух противоположностей – потребности выделяться и потребности быть таким, как все. Ведь тату на теле “все делают”, что не круто, а вот на лице…
И это та видимая часть физиологии, вмешательство в которую ради “улучшения” человека, можно назвать шагом к трансгуманизму. “Сделай пирсинг”, “набей тату”, “вставь имплантаты в ягодицы”, – с этих установок трансгуманизм ведет к мыслям не только о смене пола. Если “чел” продвинут, то следующий шаг – вживление в него чипа, следующий – отказ от природы человеческого облика. Взамен “чел”, отказываясь от физического себя, обретает облик вечности – дух космоса, а физический интерфейс можно сохранить как компьютерную программу. Такова “философия”. Земная практика заземляет тотальным контролем за стихийными поклонниками транса, житейская – вмешательством врачей, когда с годами тату деформируются или дают инфекции. И “оригинальное” изменение своего тела лишает права управлять им по собственной воле. Так инстинкт саморазрушения “по приколу” побеждает инстинкт самосохранения. А человек, думая, что тату на лице подчеркивает его личность, на самом деле отказывается от своего “чела”, данного от рождения, и здоровья.
“Чело” – это ведь не только брать, но и отдавать. Только так человек вырастает до личности. Такой индивид не скажет: “Мое тело – мое дело”. Он просто через силу духа дорос до вечности, которую по молодости держал за банальность: “Человек создан по образу и подобию Божьему”. Да, можно верить или не верить в то, что Бог является духовной личностью, а человек – физической. Но если не принять эту “банальность”, планета достанется человекоподобным хоббитам или бывшим людям на компьютерном поводке.