Физические объемы импорта товаров в Россию в 2024 году сократятся на 1–3%, что на 4 процентного пункта (п.п.) хуже, чем ожидалось весной (плюс 1–3%), указал Банк России в комментарии (.pdf) к своему среднесрочному прогнозу 7 августа. Ухудшение прогнозной динамики импорта связано с усилением санкционных барьеров «в части платежей и логистики», констатировал ЦБ. По стоимостному объему прогноз импорта товаров и услуг был снижен на 3,7% относительно апрельской версии, в том числе из-за «возникших трудностей с платежами». И хотя в Банке России считают, что дальше эта проблема будет уменьшаться, «отношение импорта к ВВП, как ожидается, сохранится в среднесрочном периоде на более низком уровне, чем в 2021 году».
В период 2011–2021 годов доля импорта в ВВП составила 20,5% в среднем за год, на таком же уровне (20,6%) показатель находился и в «досанкционном» 2021 году, следует из данных Росстата. В 2022 году на фоне санкционного шока импорт в ВВП упал до 15,1%, а по итогам 2023 года вырос до 19,1%. Президент Владимир Путин в майском указе поставил задачу уменьшить долю импорта в российском ВВП до 17% к 2030 году. До этого он обозначал такую цель в послании Федеральному собранию в конце февраля, а Максим Орешкин (на тот момент помощник президента, сейчас — замглавы администрации президента) объяснял, что такое сокращение доли импорта в структуре ВВП подразумевает, что российские компании смогут занять освободившиеся ниши и заработать 3,5 трлн руб.
РБК спросил экономистов, что будет означать для российской экономики столь существенное снижение доли импорта.
Как на импорте сказываются проблемы с расчетами
Опрошенные эксперты не исключают, что цель по снижению импорта из майского указа президента получится достичь значительно раньше, однако это не означает сопоставимый прирост импортозамещения — часть результата придется на чистое сокращение импорта. «По 2024 году образуется недобор импорта из-за проблем с платежами за него в Китае. Пока сложно оценить, насколько глубоким будет провал в целом по году», — говорит главный макроэкономист УК «Ингосстрах-Инвестиции» Антон Прокудин. По его оценкам, за первое полугодие импорт в ВВП составляет около 18%.
Китай — крупнейший источник импорта для России. В 2023 году ввоз китайской продукции в Россию увеличился на 47%, до $111 млрд (данные Главного таможенного управления КНР). В первом полугодии 2024-го экспорт из Китая составил $51,7 млрд, сократившись примерно на 1% к тому же периоду предыдущего года (снижение началось в марте на фоне угрозы вторичных санкций для иностранных банков со стороны США). Сегодня многие китайские производители отгружают товары в долг, так как проблема с платежами окончательно не решена, говорили РБК в июле специалисты в сфере внешней торговли. Агентство Reuters сообщило 8 августа, что Россия и Китай обсуждают использование бартерных схем в торговле. Также РБК сообщал, что экспорт товаров из Турции в Россию в первом полугодии 2024 года уменьшился на 28%.
По мнению ведущего эксперта Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования Андрея Гнидченко, прогноз ЦБ по импорту существенно ухудшен только на 2024 год, и это означает, что падение импорта рассматривается как временное, преодолимое. «Соответственно, и цель по доле импорта к ВВП в 17% вряд ли будет достигнута в 2024 году. Новый прогноз отражает некоторый статус-кво, при котором пик проблем с платежами был пройден в первом квартале, а во втором полугодии ситуация останется хоть и напряженной, но не такой критичной», — говорит эксперт. Банк России пишет, что на горизонте 2025–2027 годов возобновится постепенное расширение импорта товаров и услуг благодаря диверсификации поставок и развитию новых логистических цепочек.
По мнению Прокудина, снижение импорта к ВВП обусловлено не снижением потребности экономики, а проблемами с платежами. «Поэтому это приведет к росту стоимости недостающих товаров, а также, в случае длительных проблем, к остановке отдельных производств, использовавших иностранное сырье и комплектующие. Это еще больше повысит цены таких товаров из-за дефицита», — опасается эксперт.
Главный экономист «Т-Инвестиций» Софья Донец напоминает, что, говоря о снижении доли импорта в российской экономике, нельзя не отмечать и устойчивое снижение экспорта. «Надо понимать, что такая реальность низкого импорта к ВВП включает в себя и более низкий экспорт к ВВП. У нас просто пропорционально сокращается внешнеторговая активность», — поясняет Донец. На этом фоне, даже при таком снижении импорта, профицит торгового баланса сохраняется на более-менее стабильном уровне, хотя и чуть ниже, чем в среднем в докризисное десятилетие.
В 2023 году доля экспорта товаров и услуг в составе российского ВВП оказалась рекордно низкой с 2011 года (когда изменилась методология статистического расчета ВВП), писал РБК. ЦБ объяснял снижение экспорта сокращением стоимостных объемов поставок минерального сырья в условиях ухудшения международной ценовой конъюнктуры.
Влияет ли на ввоз товаров высокая ключевая ставка
Отставание импорта от прошлогодней динамики связано не только с усилением санкционного давления с начала года и ростом проблем с трансграничными платежами и логистикой, но и с жесткой денежно-кредитной политикой (ДКП), пишет ЦБ со ссылкой на опрос компаний. «С учетом проводимой денежно-кредитной политики и изменения внешних условий в дальнейшем следует ожидать более умеренной динамики импорта, чем оценивалось ранее», — говорится в комментарии регулятора к прогнозу.
Пока жесткая ДКП классического влияния на импорт, как это пишут в учебниках, не оказывает, отмечает Донец. «ДКП на импорт действует через два канала — через внутренний спрос и через курс рубля. Мы видим, как высокие процентные ставки отразились на финансовом блоке и как сбережения россиян стремительно перекладываются в короткие рублевые депозиты, что поддерживает рубль. Но в то же время поддержка рубля пока не отражается на импорте, и он определяется внешними факторами», — поясняет Донец.
Начальник отдела аналитических исследований Института комплексных стратегических исследований Сергей Заверский, в свою очередь, отмечает, что сейчас высокие ставки все-таки будут способствовать снижению спроса на импорт. «Необходимо учитывать продолжительные, долгосрочные эффекты такой политики. На фоне жестких денежно-кредитных условий будет создано меньше производственных мощностей внутри страны, и, соответственно, в будущем оживление внутреннего спроса будет способствовать расширению импорта и его опережающей динамике по сравнению с внутренним производством», — полагает он.
По мнению Прокудина, ДКП косвенно может приводить к снижению капитальных затрат, что затормозит покупки оборудования за рубежом. «Но история до 2022 года показывает, что значимого эффекта от сильного роста ставок на импорт не было. Как доля от ВВП он в прошлые кризисы лишь немного отклонялся от обычных значений и быстро возвращался обратно», — поясняет эксперт.
Что происходит с импортозамещением
Импорт будет сохраняться на более низком уровне по отношению к ВВП, а темпы прироста импорта в 2024–2025 годах будут отставать от динамики внутреннего спроса в том числе из-за процессов импортозамещения, отмечает ЦБ. Эти процессы отчасти объясняют рост валового накопления основного капитала в первом квартале 2024 года на 12,9% — максимум с конца 2021 года.
В резюме обсуждения ключевой ставки Банк России указывает, что в условиях действующих санкций на импорт, а также ухода ряда зарубежных компаний бизнес стремится занять освободившиеся ниши на рынке. В то же время наличие финансирования для инвестиций не снимает ограничений нефинансового характера. «Так, компании сообщают, что из‑за усиления санкций сложнее стало приобрести оборудование и комплектующие для поддержания работоспособности имеющихся производственных мощностей и создания новых», — говорится в материалах ЦБ.
Вопрос не столько в динамике непосредственно объема импорта, сколько в динамике его структуры, полагает Заверский. «В нашем случае снижение отношения импорта к ВВП скорее является проблемой. Импорт комплектующих, компонентов, оборудования и в целом технологической продукции для нас является важнейшим фактором сохранения позитивной динамики развития и структурной трансформации экономики. И даже само импортозамещение без импорта технологий представляется крайне проблематичным», — замечает эксперт.
В области потребительских товаров, по словам Заверского, ситуация разноплановая. «С одной стороны, за счет ограничения импорта создаются ниши для отечественных производителей, и это положительный момент. Но с другой — пробуксовка с импортом по ряду потребительских товаров, у которых нет подходящих отечественных товаров-заменителей, способствует повышенным темпам инфляции, причем не только за счет напрямую роста их стоимости вследствие повышения издержек на расчеты и транспорт, но и вследствие формирования локальных дефицитов на отдельных рынках», — говорит он.
Положительно импортозамещение, по словам Донец, идет в тех сферах, где импорт недоступен или появляются какие-то заградительные барьеры. «В 2015–2016 годах такой «буст» (англ. boost — повышение, увеличение, стимул. — РБК) получил сельхозсектор, в 2020 году стремительно развивался внутренний туризм за недоступностью внешнего, теперь к менее доступным секторам примкнуло много обрабатывающей промышленности. Здесь внешние условия дали толчок к импортозамещению, и это хорошо», — подчеркивает она.
По мнению Гнидченко, снижение доли импорта в ВВП нельзя считать однозначно позитивным или негативным процессом, это скорее процесс амбивалентный, отражающий структурную перестройку экономики. Оценки вклада импортозамещения и даже интенсивности этого процесса сейчас делать сложно, поскольку отсутствие детальной торговой статистики накладывается на существенные структурные сдвиги, указывает эксперт. «Ситуация может сильно отличаться по разным секторам. Например, в автомобилестроении, по косвенным оценкам, доля импорта существенно увеличилась из-за ухода многих иностранных компаний, в результате чего активность сборочных производств на территории страны существенно упала, а импорт из Китая возместил эти потери», — приводит пример Гнидченко.
Но есть и противоположный пример — бытовая химия, где доля отечественной продукции на полках ретейлеров существенно возросла, поскольку уход зарубежных брендов сочетался с наличием собственных компетенций, добавляет он. «В какую сторону складывается баланс по экономике в целом — пока сказать сложно: мы находимся в ситуации постоянных структурных изменений и приспособления к новым условиям», — резюмирует Гнидченко.