Это я, в частности, о премьере «Фауста» Гете в екатеринбургском «Коляда-театре». Вариантов древнего сюжета о продаже души дьяволу, в мире создано немало, от «Доктора Фаустуса» Манна до фильма Сабо «Мефисто» — сюжет вариативен. Опера Гуно вознесла его на котурны, о «Фаусте» можно говорить только с почтением. А трагедию Гете в России почти не ставили по причине габаритов литературной глыбы — там один только диалог Сатаны с Учеником занял бы целый акт. Поэтому весть о том, что на нее посягнул в своем частном театре Николай Коляда, интриговала: страшно было подумать, что сотворит из великой трагедии создатель театра молодого, дерзкого и по духу скоморошьего.
Сотворил — трагикомедию. Неожиданно очень смешную по ходу спектакля и очень страшную по итоговым ощущениям. Очень, как всегда у него, музыкальную, причем музыка собрана алогично, но эмоционально — в самую точку, от «На земле весь род людской» Гуно до «Come prima» Таккани, делающей финал душераздирающим.
Коляда обладает редкой способностью пробовать текст на скрытые смыслы. Заложенные классиком или нет — знает только Гете, но интуитивное прочтение Коляды всегда открывает в этом архипелаге новый, пока не исследованный островок. Он берет сюжетную структуру Гете, любовно сокращает текст — даже и в таком виде получается трехчасовой спектакль, не считая двух антрактов, — и находит в ней неожиданные пересечения. Например, с «Женитьбой» Гоголя, где ушлый Кочкарев пытается устроить судьбу рохли Подколесина, как Мефистофель соблазняет Фауста мирскими радостями. Знающие этот театр вспомнят и терзания Гамлета, который у того же Олега Ягодина точно так же пытался одолеть «грызущую печаль» у дверного косяка. «Фауст», вписанный в контекст мировой культуры — вполне уместное напоминание.
Да и традиционные для этого театра музыкальные камлания — шествия, пританцовки и коллективные притопы, часто нужные для перестановки антуража, — здесь как никогда выразительны: внешне безобидное делают грозным, обозначая легко считываемые зрителем параллели и ассоциации.
Все начинается, как и у Гете, прологом — спором Директора театра, ищущего кассовую пьесу «для публики» (Богдан Смоляницкий), и Поэта, отстаивающего свое право самовыражаться (Александр Кучик). Играть это с умным видом сегодня невозможно, и Коляда проводит сцену в пародийной интонации: вычурно обряженный Директор с пафосом вещает в стихах то, что мы в прозе слышим из уст любого шоу-менеджера, а взволнованного Поэта («Иль не художник я?!») готова уничтожить толпа. Актеры на роли Фауста и Сатаны выбираются из покорной труппы, и Олег Ягодин с явным недовольством облачается в несусветных расцветок кофту размеров на пять больше. А деловитый Мефистофель (Антон Макушин) в черной мохнатой шубе и кожаных штанах с двумя кропилами в руках сразу переходит к Прологу на небесах — к диалогу с Господом (Денис Раптанов), утонувшем в белоснежной шубе как в облацех. Господь живет иллюзиями, Сатана их разрушает, оба — те еще провокаторы и прекрасно находят в общем деле общий язык, по-русски троекратно целуясь на прощание.
Фото: Татьяна Андреева/РГ
Бесплодность познания и «нет, отрезвился я» переданы действиями методичными, но бессмысленными. Такой разочарованный Фауст вполне созрел для членовредительства — спектакль начинает пародировать боди-хоррор. Вечное беспокойство, вечное движение к истинам прекрасных дам у пробудившегося от спячки героя Ягодин выражает буквально: здесь в движении каждая клеточка тела, нетерпеливо сучит ножками, захлебывается пузырящейся жвачкой. И найден удивительный тембр: говорит голосом полупридушенным, но исполненным самосознания.
Явление Сатаны герою обставлено буднично, как расхожее в нашей жизни событие — странно было бы по-другому. И проходит оно в присутствии Господа, это все благословляющего. Расписка кровью в спектакле — акт жанровый, вампирический. И будет Вагнер с восторженной готовностью первого ученика (Иван Федчишин). И реальный «черный пес», в которого обратился Мефистофель, в диалоге с Фаустом играет, как народный артист, обнаруживая полное понимание услышанного.
Фото: Татьяна Андреева/РГ
Студенческая братия, пирующая в кабачке Ауэрбаха — собрание разбушевавшихся индивидуальностей; толпы в черных капюшонах напоминают и времена инквизиции, и современную улицу сразу. Вместо сардонической песни о блохе в исполнении Мефистофеля грянет Гуно с Куплетами Мефистофеля в исполнении Магомаева — отрезвляющее приглашение принимать все происходящее очень серьезно.
Множество сцен, достойных остаться в театральной истории. Дуэт Сатаны и Марты (Вера Вершинина). Диалог Фауста с черным псом. Явление Маргариты (Дарья Квасова). Метафорическое нашествие деловитых поросят. И все парные эпизоды Мефистофеля с Фаустом — и Антон Макушин, и Олег Ягодин сыграли здесь свои лучшие роли. Молодые актеры театра обнаружили универсальные дарования — они теперь и поют, и даже танцуют на пуантах. Музыка подобрана идеально, она во многом определяет тонус и атмосферу спектакля. И в принципе это уже скорее мюзикл с очень сильной драматической составляющей.
Как хотите, а Коляда делает театр в его высшем проявлении: каждый сантиметр сцены насыщает образами столь же смешными, сколь и нежданно емкими, оставляя зрителю обширное поле для ассоциаций, трактовок и размышлений. Это театр бронебойной энергетики и сокрушительного обаяния — штучная, не имеющая аналогов работа. Переполненный зал аплодировал стоя.