Артистом стал на похоронах
Я себя помню лет с четырех, в памяти сохранился наш старый дом в Сызрани, он достался моим родителям от бабушки. Помню собаку Линду, старую, черную и добрую.
Помню трикотажные детские колготки, я в них ходил в детский сад, каждый Новый год я был зайцем. С годами уши от костюма зайца опускались все ниже и ниже, картон становился все мягче и мягче.
Новый год всегда отмечали дома, а мне все время хотелось куда-то уехать. Мама с папой говорили, что это семейный праздник, который надо отмечать только дома.
Актриса Алиса Тарасенко в роли Лолиты и актер Игорь Скрипко в роли Хамберта Хамберта в сцене из спектакля «Лолита». Фото: Екатерина Чеснокова/РИА Новости
У меня в детстве были бабушки, дедушки, мой покойный дедушка меня обожал. Он был водителем автобуса, позволял мне сидеть в кабине и «рулить», я мог включить зажигание и тронуться с места. Это было мальчишеское счастье! Папа у меня мог быть строгим и даже жестким в детстве, зато дедушка разрешал мне все. Он говорил: «Не трогайте Игоря — это мой наследник, я его люблю…» . Он мне завещал свой дом возле Сызрани, так что я выгодный жених! (улыбается).
Странно, но впервые я почувствовал себя артистом на его похоронах, мне тогда было лет 12. В этот день в Сызрани проходил финал телевизионного конкурса «Утренняя звезда». Тогда Юрий Николаев ездил по России, проводил свой конкурс. Я выступал в финальном концерте, и со сценическим костюмом поехал на похороны, чтобы прямо с кладбища отправиться на этот конкурс.
Когда ехал на концерт, думал: вот она, жизнь артиста, так у меня и будет… Я запомнил, что именно так думал!
Я всегда понимал, что буду артистом: пел песни и выступал на всех утренниках и мероприятиях еще с детского сада. Мы детьми ездили по окрестным городам и весям, давали концерты, на фестиваль в детский лагерь «Орленок» тоже ездил. Был просто звездой Сызрани. (улыбается)
В школе в отличниках и хорошистах не ходил. Понимаете, я был артист! Вел все школьные мероприятия и концерты. Моя фотография висела даже на школьной Доске почета, как я понимаю, исключительно за артистизм. Но школу умудрился закончить без троек, родители наняли репетитора и последние полгода я собрался, учил, вернее — зубрил днями и ночами. Сдал ЕГЭ, и все уравнения и правила в ту же минуту забыл и никогда больше их не вспоминал.
Папа говорил: иди в сварщики…
Игорь Скрипко с папой. Фото: из личного архива Игоря Скрипко
Экзаменация в творческие вузы — вещь весьма субъективная, я уже сижу в приемных комиссиях, поэтому знаю, о чем говорю. Вижу абитуриентов, и сразу вспоминаю себя и все свои ошибки, когда я поступал учиться. Субъективно — потому, что каждый мастер набирает себе типажи и характеры. Попал ты под его критерий — повезло! Не попал — извини.
Наша профессия безмерно вкусовая, из 100 проб в кино тебя утвердят на несколько, максимум. И все потому что понравился или не понравился, почувствовали твою энергию или нет. И ничего с этим не сделаешь.
Хочу сказать, первые пара лет обучения в театральном институте — это настоящая армия. Занятия начинаются в 9:30 утра, первая пара, например, история зарубежного театра, ты ее слушаешь, лежа головой на столе. Или на плече у какой-нибудь девчонки. Какой зарубежный театр в 9:30 утра, когда тебе 18 или 19 лет? Хочется спать, есть и пережить все то, что в ночи выпили. Все! Других желаний нет.
Актер Игорь Скрипко в роли Хамберта Хамберта в сцене из спектакля «Лолита». Фото: Екатерина Чеснокова/РИА Новости
Вы можете себе представить, что такое общежитие театрального института? На пятом этаже живут будущие режиссеры, на четвертом — артисты, этажом ниже — будущие артисты музыкального театра, а под ними — продюсеры. Это тема для отдельного интервью!
Так вот, второй парой у тебя танец, затем сценическая речь, потом, до позднего вечера — занятия по актерскому мастерству. А еще ритмика, фехтование и вокал. И ты думаешь: правильно папа мне говорил, иди в сварщики. Но это выработало дисциплину, без которой в профессии никуда. Сегодня понимаешь, что театральный институт — это просто сказка по сравнению с актерской профессией. Здесь пахать надо, чем больше, тем лучше.
Про руку Всевышнего
Почему никуда не занесло в юности? Благодаря семье, воспитанию. Папа с ремнем, мама с пряником. Вера в себя всегда была. Меня кроме мамы никто не поддерживал в моем актерском выборе, говорили: «Ты не туда пошел, зачем тебе эта профессия, артисты спиваются…».
Я каждый день доказывал себе и всем окружающим, что я достоин этой профессии, что имею право быть артистом и не имею права никого подводить. Это до сих пор во мне живет.
Еще рука Всевышнего была, это правда. Один случай расскажу. Мне негде было жить, когда я поступал в ГИТИС. Я гулял по Москве до 5:30 утра, затем спускался в метро, садился на кольцевую ветку и спал в вагоне. Почему на кольцевую? Там поезда без остановки катаются. Так спал до обеда, потом умывался в туалете какого-нибудь кафе и шел сдавать вступительные экзамены.
Однажды в поезде я встретил молодую семью, познакомились, стали общаться, я стал приходить к ним в гости. И как-то признался, что мне негде в Москве жить, а впереди финальные туры вступительных экзаменов.
Актеры Александр Клюквин в роли Эркюля Пуаро и Игорь Скрипко в роли Месье Бука в сцене из спектакля «Восточный экспресс». Фото: Екатерина Чеснокова/РИА Новости
Они мне говорят: «Живи у нас..» Я у них жил дней десять, они меня поили, кормили, а перед выходом из дома, когда я шел на экзамены, меня крестили и мазали мне лоб лампадным маслом. Они были верующие люди. С тех пор мы потерялись. Потерялись на долгие пятнадцать лет, а не так давно мне приходит сообщение в социальных Сетях: «Привет, видели твои афиши в Петербурге, хотим встретиться. Максим». Первая мысль- какой-то сумасшедший. Потом у меня сложился паззл, что это и есть тот самый Максим, который 15 лет назад пустил меня в свой дом. У меня слезы из глаз, думаю, как я мог его забыть?..
Игорь Скрипко с бабушкой. Фото: из личного архива Игоря Скрипко
Я сколько себя помню, столько работаю. Работал асфальтоукладчиком, на теплотрассе укрывал трубы стекловатой, раздавал листовки. Подрабатывал в рекламе, ходил по электричкам в строительном костюме и раздавал всем приглашения посетить строительный магазин. Детские спектакли, съемки в различных массовках и групповках, ни от чего не отказывался.
«Мамонька, це москаль!…»
К сожалению, сейчас отношения с Украиной испорчены, а было время, когда я снимался в нашумевшем на Украине сериале «Последний москаль». Кстати, у меня никогда не было ощущения пренебрежения от слова «москаль». Это многовековая история: хохол, москаль, и ничего оскорбительного в этих словах мы не слышали.
Игорь Скрипко с мамой. Фото: из личного архива Игоря Скрипко
Это был 2014 год, мы прекрасно относились друг к другу на съемочной площадке, никаких обид, оскорблений и недопониманий! Боже сохрани! Фильм снимали на Западной Украине, в Ивано-Франковской области. Смешное было, злого не было. Маленькая девочка, помню, все наблюдала как мы снимаем кино. Потом не выдержала, подошла ко мне и спрашивает: «А шо, вы правда с Москвы?..» «Да»,- говорю я. «Ой, мамонька, це ж справный москаль!» — закричала она и побежала прочь.
Это был замечательный проект, который мне дал опыт, популярность на Украине и хорошие деньги. Мой герой из этого проекта косорукий, смешной и с бытом на «вы». Вот я в жизни абсолютный этот Валера, мне молоток нельзя давать в руки. Ударю по голове и по пальцу одновременно.
Кино, как в моем случае, дает опыт и заработок. Популярность от него я пока не получил. Большая часть работ в кино — маленькие и незаметные. Я не отказываюсь ни от одной роли. Предложили три съемочных дня — спасибо! Буду сниматься. Кино — это совсем иное ремесло, нежели театр. Театр — это здесь и сейчас, театр — это заполнение собой не только сцены, но и большого круга внимания, всего зрительного зала. А кино — это про глаза, кино — это про ракурс, кино — еще раз про глаза.
Игорь Скрипко с бабушкой и дедушкой. Фото: из личного архива Игоря Скрипко
Желание прикоснуться
Где берем правду на сцене? Для этого и существует театральный институт, конечно, артистом желательно родиться. Но актерскому ремеслу можно научиться. У меня были потрясающие педагоги, которые говорили: «Что такое играть любовь? Любовь — это желание прикоснуться, желание касаться человека».
Вот когда на сцене ты включаешь желание прикоснуться к этой женщине, то у тебя автоматически включаются импульсы, и ты в эти минуты начинаешь ее любить. И забываешь, что 10 минут назад в кулисах вы с ней ругались. Отыграли любовную сцену, зал в слезах и переживаниях, вышли в кулисы и снова продолжили ругаться. Это все называется профессией. Это все обман и иллюзии. В которую зрители верят, и не только зрители. Мы, артисты, тоже в эти минуты верим.
У меня была партнерша с абсолютно противоположной энергией, мы по жизни даже не должны были встречаться. А мы с ней играли любовь! Мастера мои говорили так: «Все равно, как вы будете играть событие, хоть иголки под ногти загоняйте…» Вот и я подкладываю свое, представляю на ее месте другого человека, и все получается.
Актеры Игорь Скрипко и Наталья Корецкая на открытии юбилейного 40-го сезона театра «У Никитских ворот». Фото: Вячеслав Прокофьев/ТАСС
«Театр у Никитских ворот», я там служу двенадцатый сезон. Это мой второй дом, это место, где я стал собой. Потому что его худрук и основатель Марк Розовский возложил на меня колоссальную ответственность. Он в меня поверил, дал мне возможность в себя поверить. Дал мне столько больших ролей, у меня не было иного варианта, как расти и дорастать до этих ролей. Чего греха таить, после института ты выходишь еще не артистом, сырым полуфабрикатом, скажем так. Благодаря той возможности, которую мне дал Марк Григорьевич, и той ответственности, которая у меня есть, я стал тем, кто я есть.
Марк Розовский — очень сложносочиненный человек, в нем сочетается отцовская доброта, любовь, жуткая ненависть за предательство, а предательство он может разглядеть в чем угодно. Он художник и «шестидесятник», он привык, что отовсюду смотрят враги. Заходишь к нему в кабинет, он сразу говорит: «Ну, давай, что ты мне хочешь подложить?..» Мы с ним очень любим друг друга, мы с ним во многом одинаковых взглядов на творчество, на искусство, на жизнь.
Театр — это планета, правда. Я, конечно, иногда ухожу «налево», как говорит Розовский. Он любит повторять, что театр — это континент. Налево — это работа в антрепризе, съемки в кино, концерты и прочие фестивали. Театр, к сожалению, не кормит. Но я себе дал клятву, что я Мастера не брошу и не подставлю никогда, пока мы есть на этой Земле. Так и происходит, я договариваюсь, порой как уж на сковороде верчусь, пишу заявления за свой счет, но не подвел ни его, ни театр ни разу.
Моцарт, Астров и Фандорин
Актер Игорь Скрипко (Вольфганг Амадей Моцарт) после спектакля «Амадей», посвященного памяти артиста Олега Табакова. Фото: Михаил Терещенко/ТАСС
Для меня сегодня очень значимые работы — это роль Моцарта в спектакле «Амадей», «Дядя Ваня», где я играю Астрова. В Петербурге я играю Ленского, там же играю Эраста Фандорина, Хому в «Вие» играю. При этом я играю Гринева в «Капитанской дочке», Д’Артаньяна в «Трех мушкетерах». Актерство — это, конечно, ремесло. Мне можно звонить в день спектакля и перед премьерой тоже. Истерик по этому поводу не будет.
Слава Богу, пока еще все успеваю: ответить на звонки, перевести деньги, сделать приглашение за пять минут до спектакля. Позвонить, проводить, встретить. Но мое отношение к профессии как к чему-то священному и неприкасаемому, я отношусь к ней как к божественному провидению. Например, я никогда не выйду на сцену в уличной обуви. Театр для меня — храм. Хотя понимаю, что легкий пофигизм не помешает, что нужно играть легко. Боже сохрани переиграть и перестрадать, зритель все видит и чувствует.
Актер Игорь Скрипко в сцене спектакля «Амадей». Фото: Михаил Терещенко/ТАСС
Не люблю, когда матерятся на сцене, когда на нее выходят голыми, объясняя, что сцена — это зеркало жизни. К слову, Марк Розовский такое тоже не любит. В нашем мире и так достаточно грязи и зла, зачем это все тащить на сцену? Зачем? Не понимаю. Зачастую это все придумки режиссера, а не автора. Это же эпатажно, это потом будут обсуждать, и об этом напишут газеты. Я люблю театр в самом классическом понимании этого слова. Написал Шекспир, что Ромео и Джульетта это мальчик и девочка — так и должно быть. Ничего не надо выдумывать и додумывать! Классика -это святое! У нас в театре идет спектакль «Дядя Ваня». Это же радость для глаз.
Могу изобразить беременного
Сукины ли дети актеры? Ну, конечно! Потому что в жизни тоже лицедействуют. Пользуются своим талантом, своим ремеслом в жизни. Я тоже пользуюсь. Я иду в кабинет к Розовскому, а он тоже артист, и еще народный. Как мы с ним разговариваем? Кто кого переиграет.
Я вам открою тайну: я никогда не стою в очередях! Ни в аэропорту, ни в поликлинике, нигде. Я изображаю из себя либо слепого, либо больного и несчастного. Да хоть беременного могу изобразить. К примеру, начинаю плакать, говорю: «Я опаздываю на рейс, через пять минут самолет улетает. Мама там, я здесь, ой какой я несчастный…» Стыдно? Порой, очень стыдно. Но я никогда не перехожу грань допустимого. Никогда не пользуюсь своей профессией, чтобы кому-то навредить. Пройти вне очереди — это не значит кому-то навредить.
Холодок от коллег? Что там холодок! Я могу совершенно ледяную историю рассказать.
Глаза выкалывали
Свое 30-летие я праздновал как 80-летие. Я играл спектакль «Амадей», после спектакля — поздравление художественного руководителя театра, коллег, капустник. Я сижу в кресле в парчовых одеждах, охапки цветов. Звездные друзья и коллеги. Счастливые родители в партере. Полный зал народа, все рукоплещут. Смотрю, а на экране цифра «30» , думаю, как это вообще сопоставимо?..
После этого банкет на двести человек: поют Катя Лель, Митя Фомин, Наталья Гулькина, кавер-группы работают, ну не юбилей, а мечта! После всего этого счастья подходит ко мне одна наша замечательная актриса и говорит: «Игоречек, ты бы в церковь-то сходил..» Я смотрю на нее недоуменно, она продолжает: «На всех афишах с твоими фотографиями, что висят возле гримерок, кто-то выколол тебе глаза…» Я недоуменно пожал плечами и произнес: «Ну, они же глаза выкололи. Я-то тут при чем?…»
С тех пор я эту историю ношу с собой. И когда «забывают» принести обувь перед выходом на сцену или сказать реплику во время спектакля, я сам себе говорю: «Ты идешь верной дорогой…» Честно вам скажу, я тоже могу завидовать. Но гена ненависти во мне нет. Моя мама вложила в меня очень много любви. Мои родители научили меня только любить и принимать. Каюсь, я могу позлословить, шутливо принижать, ерничать, но не ненавидеть. Его утвердили на роль, а меня нет, и первая мысль: «О, Господи, я бы сыграл лучше…» Могу быть противным болтуном, но не более.
Сыгранные образы, конечно, остаются в артисте. Хотя порой стараюсь их себя снимать вместе с париком и костюмом. Спектакль, где я играю Моцарта — как раз тот случай. Там очень плохой финал, я лежу в гробу, финал, повторяюсь, тяжелый. Там монолог с Господом… Непросто все дается. Моцарт — это что-то такое, что находится между землей и Богом. Слушая его музыку, ты ощущаешь божественное влияние.
Актеры Галина Безрук в роли Джозианы и Игорь Скрипко в роли Дерри-Мойра в сцене из мюзикла «Человек, который смеется». Фото: Екатерина Чеснокова/РИА Новости
В каждую роль ты что-то привносишь из себя, по-другому просто не бывает. Да, ты можешь понаблюдать и подметить, но глобально ты все достаешь из себя. В каждом из нас есть все образы и персонажи. Джим Керри однажды сказал: «Все что вы сегодня увидите, я где-то и когда-то украл…». Артисты вначале впитывают мир, а потом отдают его, пропустив через себя. В принципе, все мои персонажи рождены мной, они так или иначе во мне живут , они остаются во мне. Судьбу некоторых я бы не хотел повторять. Но это уже другая история. Серьезно вам говорю: когда я в образе Моцарта лежу в гробу, у меня иногда случаются панические атаки, и я просто начинаю задыхаться. Иногда отдыхаю: думаю, слава Богу, спектакль закончился, все хорошо.
В сцене из спектакля «Вий». Фото: из личного архива Игоря Скрипко
Я играю Хому в спектакле «Вий», удивляюсь, как мои партнерши Настя Макеева и Галя Безрук лежат в гробу. Они долго там лежат… Однажды в сериале «Черная кошка» меня живьем зарывали в землю, в ноябре. Было это в Калужской области. Моего персонажа зарезали и в лесу закопали. На лицо кидали лопатой землю. Все было очень даже натурально. «Что нужно сделать, чтобы ничего не случилось?» — спрашиваю я у съемочной группы. «Выпить водки…», ответили мне. Помогло? Уснул крепко после этого. Как видите, сижу перед вами живой и невредимый. Не надо все это впускать в себя, и все будет хорошо.
Кому нужна моя ранимость?
Игорь Скрипко в роли Чекиста в сцене из спектакля «Фанни». Фото: Владимир Федоренко/РИА Новости
Так редко бываю в родительском доме, мне его очень не хватает. Там я чувствую себя ребенком, молюсь каждый день чтобы мои бабушка и дедушка жили как можно дольше, им по 87 лет. Пока они есть, я себя чувствую внуком, это потрясающее чувство.
Я бабушке звоню два раза в неделю, и мы с ней перетираем кости всем родственникам, она у меня потрясающая. Всегда думаю, я счастливый человек, могу вам взять и позвонить. У родителей дом на земле, огород, куры, там просто замечательно. Соседи мной гордятся, к маме приходят в магазин, она у меня продавцом работает. Спрашивают: «Как Игорь?»
Мой характер? Это угли, на которых жарят шашлыки. На них чуток подуешь или капнешь жиром, они сразу шипят и воспламеняются. Вот так же и я. Я как те угли, долго могу тлеть, терпеть, (здесь я в маму) но в одну секунду пыхну так, что мало не покажется. Тут я превращаюсь в своего папу, папа у меня с характером оё-ей. Я — огонь и ветер. Иногда огня больше, иногда ветра. Честно, я ранимый человек, с какими-то тонкими струнами наверно. Но привык с этим как-то жить. Защищаюсь улыбкой. Кому нужна моя ранимость? Лучше улыбаться, чем ходить, ковыряться в пупе и жаловаться на жизнь! Ну, ранимый, а кому это интересно? Правильно, никому.
Блиц вопросы
Во сколько лет вы первый раз поцеловались?
Игорь Скрипко: Это случилось в детском саду. Года четыре мне было.
Море или баня?
Игорь Скрипко: Можно, чтобы баня была в море?
Мясо или рыба?
Игорь Скрипко: Рыба
Сон или секс?
Игорь Скрипко: Секс.
Сапоги-скороходы или шапка-невидимка?
Игорь Скрипко: Сапоги-скороходы.
Первая тройка отечественных артистов?
Игорь Скрипко: Олег Даль, Олег Борисов и Алиса Фрейндлих.
Три слагаемых актерского успеха?
Игорь Скрипко: Труд, удача, талант.
Вы можете сказать неправду?
Игорь Скрипко: Конечно.
Кот или собака?
Игорь Скрипко: Собака.
Сколько стоит булка хлеба?
Игорь Скрипко: Думаю, рублей шестьдесят.
Чего вам хочется от жизни?
Игорь Скрипко: Мира хочу. И еще любви хочу и быть любимым.
Справка «РГ»
Игорь Скрипко, родился 30 мая 1991 года, выпускник Российской академии театрального искусства (ГИТИС). Артист «Театра у Никитских ворот».
Еще студентом начал играть в театре «У Никитских ворот», худрук которого Марк Розовский стал доверять ему главные роли.
Сегодня он занят в 18 театральных проектах, снялся в более чем 40 фильмах.
Одна из его последних работ — роль Сергея Есенина в мюзикле Ростовского музыкального театра «Есенин». За его веселый и искрометный темперамент друзья Игоря часто называют «Бутылка игристого». Холост.