850 лет назад, 6 июля 1174 года, в своей резиденции был убит князь Андрей Боголюбский… Так или примерно так рассказывают об этом событии многочисленные сетевые «календари памятных дат». На самом деле Андрей Боголюбский был убит в ночь на 29 июня. А 6 июля, то есть «на восьмой день», как указано в летописи, прекратились беспорядки, вызванные убийством князя, и было принято решение о созыве веча.
На пути к могучей державе
Это очень важный момент, на который редко обращают внимание. А между тем именно вече, которое было созвано во Владимире, говорит о деятельности убитого заговорщиками князя многое, если не всё. Дело в том, что это вече, то есть народное собрание, было не городским, а общеземельным — на него приехали делегации из Ростова Великого, из Суздаля, из Переяславля… Вопрос о том, кому надлежит теперь занять престол Великого князя Владимирского, решала вся Северо-Восточная Русь.
Так что покойный князь Андрей Боголюбский мог быть доволен — дело его жизни не пропало. Даже будучи обезглавленной, его земля не развалилась на отдельные княжества. Напротив — «вятшие люди» древних городов, которые когда-то сами были столицами, отправились во Владимир, признавая тем самым этот город новым центром земли. А подвластная Владимиру территория, которую когда-то в Киеве полупрезрительно именовали Залесьем, превратилась в могучую державу, которая не только претендовала на первенствующее положение, но и по факту являлась средоточием Всея Руси.
Историк Василий Ключевский назвал Андрея Боголюбского первым великороссом: «В лице князя Андрея великоросс впервые выступал на историческую сцену, и это выступление нельзя признать удачным». Спорить с таким видным авторитетом как Ключевский — занятие опасное. Однако, при всём уважении, согласиться с Василием Осиповичем можно лишь наполовину. Андрей Боголюбский — действительно первый великоросс. Но почему же его выступление на исторической сцене нельзя признать удачным? Скорее наоборот. Именно этот князь заложил прочные основы той великой державы, которая достанется его младшему сводному брату, князю Всеволоду Большое Гнездо. Тот в свою очередь приведёт её к настоящему расцвету и небывалому могуществу — именно о князе Всеволоде автор «Слова о полку Игореве» скажет: «Ты ведь можешь Волгу вёслами расплескать, а Дон шеломами вычерпать!»
«Воспитал» Владимир и Москву
Это величие проявит себя и впоследствии, когда на Русь обрушится самое страшное степное нашествие. Да, Великое княжество Владимирское, как и многие другие русские земли, падёт под ударами туменов Батыя. Но это будет лишь военным поражением, от которого государство довольно скоро оправится, чтобы уже окончательно стать «точкой сборки» Всея Руси, с той только разницей, что эстафета стольного града перейдёт от Владимира к Москве. Впрочем, с точки зрения Андрея Боголюбского, который заложил основы могущества и определил главные политические интересы своей державы на века вперёд, разница между Владимиром и Москвой была невелика. По той простой причине, что именно князь Андрей должен по праву считаться основателем этих городов.
Вы не ослышались. Нет, если судить с формальной точки зрения, то Владимир, разумеется, был основан дедом князя Андрея, Владимиром Мономахом в 1108 году. А Москва — отцом князя Андрея, Юрием Долгоруким в 1147 году. Но тут, как говорится, не та мать, что родила, а та, что воспитала и на ноги поставила. «Воспитание» же и Владимира, и Москвы — дело рук только и исключительно Андрея Боголюбского.
С Москвой всё просто. Именно князь Андрей по поручению своего отца занимался строительством более-менее нормальной крепости на Боровицком холме, что и зафиксировано в летописи под 1156 годом. А вот Владимир Андрей Боголюбский принялся обустраивать по собственному почину, уже после смерти Юрия Долгорукого. И обустраивал на совесть, сделав этот рядовой, в общем-то, город, уступавший Ростову и Суздалю и по древности, и по торгу, и по богатству, настоящей столицей, кое в чём превосходящей хоть бы и тот же Киев. Кстати, это ему удалось — каменная архитектура Владимира справедливо считается шедевром древнерусского зодчества.
Ясное дело, что князь Андрей пришёл не на пустое место. Считается, что активно развивать территории Северо-Восточной Руси начал его отец, Юрий Долгорукий. Во многом так и есть. Недаром его иной раз называют «князь-строитель». Он действительно много, очень много строил. В принципе, чтобы навсегда остаться в истории ему хватило бы и одной Москвы. А ведь есть ещё Переяславль-Залесский, Юрьев-Польский, Дмитров, Кснятин — это те города, бесспорным основателем которых является Юрий Долгорукий. Чуть больше сомнений вызывает его участие в основании Костромы, Галича, Звенигорода, Городца, Гороховца, Твери…
Они пошли на север
Но, во-первых, как можно видеть на примере той же Москвы, строил Юрий Долгорукий не один, поручая эти важные дела сыну. А во-вторых, цель этого строительства не являлась ценностью сама по себе. У Юрия Долгорукого был пунктик. Маниакальная идея во что бы то ни стало занять «золотой стол» в Киеве, «матери городов русских». Именно поэтому он, что называется, «прокачивал» Север — он должен был стать базой для захвата власти на Юге. Юрий посвятил этому всю свою жизнь — дважды захватывал город и власть, и дважды был вынужден с ними расстаться, и вот, наконец, в 1155 году прочно сел на вожделенном престоле.
Зато его сын, Андрей Боголюбский, в том же самом году покидает Юг. Фактически бежит от отца, давшего ему княжение в Вышгороде. Бежит на Север, потому что Киев для него — ровным счётом ничто. По большому счёту — проходной двор. И князь Андрей имеет для такого мнения все основания. Киев — вожделенный приз не только для Юрия Долгорукого, но и для всей разветвлённой и многочисленной компании Рюриковичей, которые стремятся хоть мытьём, хоть катаньем добыть тамошний престижный престол. Из-за чего в землях Южной Руси уже которое десятилетие царит натуральный бардак. Просто потому, что прочно закрепиться в Киеве мало кому удаётся, и власть меняется практически с той же скоростью, как показано в кино «Свадьба в Малиновке».
Андрея Боголюбского это не устраивает категорически. Если уж властвовать, так властвовать на прочной основе, не держа круговую оборону от жадных родственничков. В принципе, его великий дед Владимир Мономах думал примерно так же, и спокойно сидел у себя в Чернигове, но считался самым авторитетным русским князем, подтверждая поговорку, что не место красит человека, а человек — место. Другое дело, что Андрея не устраивал и Чернигов. Он был рождён в Залесье, он там вырос. Север был его Родиной.
Так что его выбор был предопределён. И, обосновавшись на Севере, он продолжает дело отца — строит. Но уже с принципиально другой целью. Он не собирается захватывать земли. Он создаёт новую державу на новом месте. Правда, совсем уж самоустраниться от дел Южной Руси у князя не получается. Но его поход в 1169 году на Киев отличается от банальных усобиц. Андрей не захватывает киевский престол. Просто с Севера явился владыка нового центра Всея Руси. И продемонстрировал, кто тут настоящий хозяин. После чего вернулся домой. Киевский летописец, правда, льёт горькие слёзы о разорении и почти что гибели своего города: «Пограбил за три дня весь град, и Подол, и Гору, и не было никому спасения — церкви горели, и град горел, и зажжены были монастыри Печерские, и христиан вязали и уводили в полон…»
Это сообщение летописца доказывает только одно — в Киеве горазды врать были уже тогда. Археологически никаких следов пожаров в горизонтах 1169 года не прослеживается. Что же до захвата «полона», то и в этом не было особого смысла — люди сами бежали от бардака Южной Руси на Север. Причём процесс начался ещё давно. В том самом 1157 году, когда Андрей Боголюбский объявил себя Великим князем Владимирским, черниговский князь жаловался, что не может набрать в своей земле достойного войска: «Взял я город Чернигов с семью другими городами, а и то пусто — живут в них псари, да половцы». Всё верно — люди просто ушли. В спокойные пределы надёжного и умелого князя Андрея. Под крыло стольного града Владимира с маленькой Москвой за пазухой…
<!–Расположение: –>