Антон, в этом году на Петербургском форуме объединенных культур робот Арди исполнил песни на стихи русских классиков, которые на музыку переложил искусственный интеллект (ИИ), а потом даже выступил дуэтом с Надеждой Бабкиной. Стоит ли все-таки бояться того, что творят роботы?
Антон Танонов: Бояться не надо. Нужно разрабатывать учебные программы, в том числе в творческих вузах, чтобы, оставаясь творцами, взаимодействовать с искусственным интеллектом. Это красивое название, но, по сути, всего лишь алгоритм, хотя и сложный.
Удивительно, конечно, что ИИ, который разрабатывался в первую очередь для решения серьезных технических задач, сегодня пытаются использовать для творчества. Но вот Сергей Михайлович Слонимский, мой учитель, говорил, что оркестровка — высшая математика музыки. Я за свою жизнь больше тысячи аранжировок сделал и был бы просто счастлив, если бы оркестровки научился делать ИИ.?Или, к примеру, был такой композитор Эрик Сати, он считается создателем фоновой музыки — подобной той, что звучит в лифте дорогого отеля или в ресторане. Профессиональным композиторам эти музыкальные обои не интересны — пусть ИИ займет эту нишу.
Антон Танонов: Я был бы счастливпереложить работу по оркестровкена искусственный интеллект. Фото: Анжела Мнацаканян
А вообще композиторы используют компьютеры?
Антон Танонов: Постоянно. Начиная от нотнографических программ и заканчивая процессом обработки музыки. Сегодня композитор — это и швец, и жнец, и на дуде игрец. Я тему сочиняю за роялем. Но все остальное происходит в компьютере: оркестровка, создание саунд-дизайна. Бывает даже так, что я с помощью компьютера делаю оркестровую демозапись, а потом дирижер слушает ее и говорит, что живой оркестр так не сыграет.
В этом году исполняется 90 лет со дня рождения Альфреда Шнитке. Считается, что он очень сложный для понимания композитор — а вы посвятили ему отдельный фестиваль…
Антон Танонов: Мы назвали его «Эклектика Шнитке» и сразу получили массу вопросов: эклектика — это же с негативным оттенком? Конечно же, нет. Для меня творчество Шнитке — это Бах, помноженный на бесконечность.
У него была очень непростая жизнь. Шнитке прошел все стадии отрицания, когда официальная власть фактически запрещала исполнять его музыку. И тогда он нашел отдушину в кино — многие знают его по саундтрекам к фильмам «Экипаж», «Сказка странствий», «Агония»…
Музыковеды-профессионалы чаще используют термин «полистилистика», а «эклектика» — это смешение стилей в архитектуре. Но мне ближе именно это слово, потому что весь фестиваль построен на его слышании окружающего мира. Шнитке сам говорил о том, что композитор — это зеркало. Он не хотел очищать музыку от посторонних звуков, а, наоборот, хотел привнести их в музыку, сделать ее отражением реального мира. Он почувствовал это, и он сделал это гениально.
Эклектичность Шнитке в том, что он мог объединить абсолютно разные культурные слои внутри одного опыта. Это и его Concerto Grosso, и Первая симфония, и Реквием из музыки к драме Шиллера «Дон Карлос». А у нас в концерте-открытии 19 ноября в театре «ЛДМ Новая сцена» был Шнитке и оркестр народных инструментов.
Здания театра ЛДМ больше нет, но театр есть?
Антон Танонов: Историческое здание, где выступали Виктор Цой, «Алиса», известная на весь мир группа Muse, давно сравняли с землей, на этом месте уже идет новое строительство. Но поскольку пять лет назад мы арендовали там площадку для нашего театра, то решили сохранить название «ЛДМ.?Новая сцена» по новому адресу. Недавно выпустили там спектакль по роману Патрика Зюскинда «Парфюмер» с Андреем Носковым в главной роли. Я написал к нему более двух часов музыки. Кстати, это, по-моему, первый в России спектакль, где используются ароматы — они были созданы специально для нашей постановки и подчеркивают самые важные драматургические моменты.
Спектакли «ЛДМ.Новая сцена» сейчас идут в нашем новом здании на Петровском проспекте, 20Д, которое, по сути, стало новым домом для Союза композиторов Санкт-Петербурга.
А что со старым?
Антон Танонов: Договор на аренду здания на Большой Морской улице не был своевременно продлен, и сейчас мы занимаем меньше десяти процентов здания. Федеральное Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры (ФГБУК «АУИПИК») предоставило союзу право безвозмездного использования нескольких помещений для секций и студии звукозаписи Союза, а также Дубовый зал, где мы проводим 80-90 концертов в год. Однако в соответствии с договором, как только дело дойдет до ремонта — а особняк, принадлежавший в свое время даже Огюсту Монферрану, сегодня в весьма плачевном состоянии, — то мы должны будем принимать в нем финансовое участие. Для общественной организации это нереально.
Поэтому финальный концерт фестиваля современной музыки «Петербургские дожди», который прошел в начале октября, мы посвятили как раз проблеме сохранения петербургского Союза композиторов на старом месте и сейчас готовим концептуальный концерт-альбом, который издадим в цифровом виде. Я для него написал «Балладу о доме мелодий» на стихи Дмитрия Дарина, своего рода русскую «Богемскую рапсодию». Мы подобрали видеоряд, на фоне которого разворачивалась музыкальная история. И только тогда все стали спрашивать: а что у вас там в Доме композиторов происходит? Когда ситуация окончательно прояснится, обязательно расскажем.
Над чем вы сейчас работаете?
Антон Танонов: По предложению руководителя училища имени Мусоргского и замечательного дирижера Эдуарда Серова я делаю оркестровку песен Вениамина Баснера к 100-летию со дня его рождения — для Большого зала филармонии, с солистами, хором и оркестром.
Еще одна творческая задача — концерт для домры с оркестром, я буду его писать специально для домристки Екатерины Мочаловой, которая организовала великолепный фестиваль домрового искусства Prima Domra в Тамбове. Специально для него сегодня создают произведения современные композиторы — Александр Чайковский, Кузьма Бодров и ваш покорный слуга.
А в будущем я планирую новый проект, где хочу объединить голоса оперные — возможно, контратеноров — и эстрадные. Искусство пения развивается по нарастающей, но российская эстрада отстает от мировой как минимум на полвека! Именно поэтому до сих пор нет ни одного российского эстрадного артиста международного значения, и дело в первую очередь не в музыке и голосах, а в отсутствии смыслов, которые имели бы воздействие на широкую аудиторию, в отсутствии собственной интонации. Зато есть Денис Мацуев, Валерий Гергиев, Александр Сладковский — и их знает весь мир.
О реконструкции исторического здания консерватории
Антон Танонов: Мы очень ждем возвращения в родное здание консерватории на Театральной площади. Честно говоря, уже устали ждать…
После масштабной реконструкции Большого зала имени Антона Рубинштейна профессора, студенты и музыканты получат великолепный акустический инструмент, не имеющий аналогов в Петербурге.
Я принимал на некоторых этапах участие в обсуждении проекта, его технических решений. А ведущий звукорежиссер консерватории Алексей Тарасов — мой ученик, и он постоянно со мной советуется. Поэтому я стараюсь, что называется, держать руку на пульсе, но пока мы не войдем в зал, ни одни теоретические расчеты ничего не стоят.
Мы придем — хлопнем в ладоши, послушаем струнный квартет, хор и оркестр, сопрано, тенор, бас. Вот тогда и начнется настоящая работа.