Городом его делают электрическое освещение, поток машин на улицах, яркие и стильные вывески магазинов, переполненные театры и филармонические залы и обязательное, превращающее каждый областной центр в маленький Париж, сидение в кофейнях, кафе и ресторанах.
Один известный донецкий военкор признавался известной донецкой поэтессе, что его тянет в Донецк, как в своего рода Париж.
Донецк сейчас старается жить привычной городской жизнью.
Три бойца в характерном хаки заходят в подвальный (у подвальных заведений здесь все еще не исчерпались преимущества) ресторан Базилик, заказывают суши и сашими здесь и с собой, и палочками, с видом спокойных завсегдатаев кафе и ресторанов (военные сегодня люди состоятельные) роняют тихие слова, от которых мороз по коже: «шторма», «закрепы», «позиции».
Фото: Елена Яковлева/ РГ
Полупроснувшийся прославленный местный кинорежиссер, потопивший (по образцу хоть Москвы, хоть чужого нам нынче Нью-Йорка) свою талантливую голову в черном капюшоне худи обязательно забежит в кофейню с паточным названием «Сливки», и выпьет чашку кофе.
Три красивые университетские дамы большой воспитанности, юмора и открытости к вечеру появятся в известном кафе, закажут хорошее вино и интересные им два блюда на троих. Потом одна неожиданно вслух скажет: «Смс-ка от родственницы: Курахово взяли. Наши бойцы на улицах». И незнакомка через столик засияет, а другая осторожно пожмет плечами «Вряд ли все Курахово, наверное, какой-то район».
— Я видел улицы этого миллионного города всего с двумя проезжающими по ним машинами, — рассказывает Виктор, стародавний волонтер из Минусинка, фурами привозящий в ДНР адресные посылки бойцам с малой родины — юга Сибири: резиновые сапоги, медикаменты, антидроновые одеяла…
Сегодня машин, как кораблей в порту, много, но пробок все-таки нет. Впрочем, дончане говорят, что их топографически ясный, разумно устроенный город никогда особенно не славился пробками.
Фото: Елена Яковлева/ РГ
Прохожие тоже не редкость, но ходят по городу чаще по одному, компаниями не собираются, особенно на красивом, но пустоватом бульваре Пушкина: память о ракете ВСУ, кроваво раздавившей здесь людей, стоящих в какой-то очереди.
Город ежедневно прибавляет в своем оживании — в гостинице красят стену под модное панно или инсталляцию, установили банкоматы, то и дело затевают влажную уборку. На завтраке тебе по-свойски добавят что-то недостающее к нему — сок или молоко. Но в номерах уборка через день, прохладно и горячая вода по часам. В этом одновременно можно прочитать и как прогресс местного комфорта и как недостаток его.
Ночью с прошлого четверга на пятницу было громко. Так, что я было решила одеться и провести остаток ночи на гостиничной лестнице. Но потом все стихло. Отработало наше ПВО. Осколки сбитых украинских ракет ничего серьезного в городе не задели. Только женщины в кафе наутро рассказывали, что пришлось впускать в дом испугавшуюся собаку, а муж впервые не решился на привычный комментарий: повернись на другой боке и спи.
По маршруту — от гостиницы к церкви — мимо двух театров, библиотек, памятников, российских флагов на высоких флагштоках, сетевых магазинов, шашлычных и кинотеатров — проходишь, с неумолимостью счетчика Гейгера фиксируя как посеченные осколками колонны и зашитые фанерой окна с выбитыми в обстрелах стеклами, так и ожившие киоски в подземном переходе, милое кафе или онлайн-приемную «Единой России».
Фото: Елена Яковлева/ РГ
Фото: Елена Яковлева/ РГ
Дончанам нравится, когда их городом восхищаются по мирным и творческим статьям. Да у вас тут рестораны работают! Да у вас тут такой выбор книг в магазинах! Да у вас тут трамваи ходят! Да у вас тут в театр не достать лишнего билетика! Особенно на «Войну и мир».
В кафедральном соборе служит новый митрополит, хоть и присланный, но с более «донецким» взглядом на мир, и от него остается ощущение умного, адекватного, не само-прельщенного, внимательного к людям, высокого (и не только физически) человека.
В Донецке почти все товары дороже, чем в остальной России — бизнес пока продолжает закачивать в цены свои страхи и риски. И даже сорокоусты в церкви на порядок дороже. Но все равно подаешь их — за себя, за родных, за поэтов и воинов, с которыми только что встретился. Много значит сама мысль, что за тебя будут молиться в Донецке.
Побывать в Донецке — это не то, чтобы исполнить человеческий долг перед ним, не то, чтобы быть сопричастным истории города (быть ему сопричастным после освобождения Авдеевки и уменьшения обстрелов куда легче). Но это прикосновение к реальности недавних трагедий и страданий его жителей и радостный подсчет позитивных очков, которые помаленьку набирает мирная жизнь в городе.