Утро, выходной день, людей нет. Надпись на латышском языке на входе: «За этими воротами стонет земля», — строчка стихов поэта Эйженса Вевериса, латыша, бывшего узника концлагеря. Отчётливо звучит метроном, отбивающий ритм сердца. Я иду по огромному полю, и у меня есть полное ощущение, что почва пульсирует, как живой организм. Знаю людей, которые не смогли сюда прийти — как они сказали, «кажется, едва ступлю на траву, наружу выступит кровь». Восьмидесятилетие освобождения концлагеря Саласпилс (по-немецки он назывался Куртенгоф) прошло почти незамеченным: нынешние власти Латвии из кожи вон лезут, стараясь принизить масштаб жертв фабрики смерти. Советская историография называла 100 тысяч погибших в Саласпилсе, нынешние латвийские историки настаивают на…2 000. Эту цифру радостно подхватили и Германия, и Франция, и Британия. Более того, на государственном уровне в Латвии продавливается мнение, что это «воспитательно-трудовой лагерь», а не концентрационный. «Я не удивлюсь, если скоро нам скажут — тут роскошный санаторий был, где людей нежили, делали массаж и водили в солярий, — говорит мне рижский бизнесмен Виктор Александров (имя изменено). А 12 октября 44-го пришли злые красноармейцы, и прикрыли чудный курорт».
Люди несут мёртвым игрушки
От бараков на месте лагеря, чьё строительство началось осенью 1941 года, остался только фундамент: немцы снесли их при отступлении. Здания сооружали немецкие евреи и советские военнопленные, практически все они погибли при строительстве. Кстати, Саласпилс — это вовсе не один лагерь, а целый комплекс — в него входило не только поле, где сейчас расположены памятники, а и соседний Stalag 350, и другие «лаги». Попавших в плен советских солдат и офицеров держали на голой земле под дождём, на холоде за колючей проволокой, и почти не кормили. Люди теряли разум от голода, обгрызали кору на деревьях в человеческий рост, 95 % пленных умерло в первую же зиму. У фундамента, ближе к дальнему краю поля, меня встречает чудовищное зрелище — огромное скопление детских игрушек. Латвийская полиция регулярно их убирает, а люди всё равно несут и несут. Здесь находился детский барак Саласпилса, куда с 1942 года помещали детей партизан из РСФСР. Весной 1943-го привезли тысячи белорусских мальчиков и девочек из сожжённых деревень после карательной операции «Зимнее волшебство».
Советские историки публиковали свидетельства, что через Саласпилс прошли 12 000 детей, и 7 000 были умерщвлены самыми зверскими способами. Сразу же после освобождения концлагеря лишь в одном месте раскопок нашли 632 трупа ребёнка от пяти до девяти лет. Они лежали друг на друге, слоями — те тела, что немцы не успели сжечь. До сих пор при попытках что-то копать на территории лагеря исследователи наталкиваются на пепел и кости — эсэсовцы и латышская охрана Саласпилса несколько месяцев перед приходом РККА сжигала мёртвых малышей, чтобы скрыть масштаб преступлений. Кстати, весь архив концлагеря тоже полностью уничтожили и рассуждать, что там якобы были убиты «всего» 2 000 человек, по меньшей мере глупо. Но историков Латвии это не смущает.
Брали кровь «для здоровья»
Игрушек у детского барака сложено очень много — и плюшевые медведи, и тигры из мультфильмов, и слон, и куклы, и пожарные машинки. Мокрые от утренней росы медвежата молча смотрят на тебя пластмассовыми глазами — изнутри течёт вода, словно слёзы. Только после «Зимнего волшебства» сюда привезли 20 000 женщин с детьми — из Белоруссии, Ленинградской и Псковской областей. Малыши умирали сотнями — от голода, холода (в баню их гоняли по снегу голыми) и сыпного тифа. В бараках не давали одеял и подушек — спали на досках, ели баланду из картофельной ботвы. По показаниям маленьких узников, медицинская служба вермахта массово выкачивала у них кровь для переливания раненым на фронте немецким солдатам, из-за чего истощённые дети быстро погибали. «Кого забирали в больницу, тот оттуда уже не возвращался», — сказала мне бывшая узница концлагеря Елена Грибун.
Тем не менее, у латышских историков хватило наглости объявить выкачивание у детей крови «советской пропагандой». Сначала «учёные» вроде сотрудника Музея оккупации Улдиса Нейбургса и «специалистки» Рудите Виксне заявили, что в Саласпилсе немцы вообще не брали у детей кровь — это «миф советских лжецов». Их выступление вызвало скандал и протесты выживших узников концлагеря, которые все до одного подтвердили — кровь у них ещё как брали. Тогда Нейбургс и Виксне нехотя признали — да, кровь у детей немцы действительно забирали, но якобы…с целью анализов. «Вы не можете знать, для чего именно немцы выкачивали из вас кровь, — на голубом глазу говорили они заключённым. — Может, это требовалось для выявления состояния вашего здоровья». Короче, плюй им в глаза, всё равно божья роса.
«Убивайте подручными средствами, экономьте патроны»
Выставка предметов, принадлежавших узникам Саласпилса на входе в мемориальный комплекс, тоже содержит изрядно вранья. Там отсутствуют фото детей-скелетов, зато есть письма родственников латышским заключённым: «Посылаю тебе масло и свинину», — вот, дескать, как хорошо жилось узникам.
В экспозиции ни единого слова о том, что концлагерь охраняла латышская рота СС оберштурмфюрера Калейса (центр Симона Визенталя обвинял её в причастности к гибели 30 000 человек), и что людей со станции в лагерь доставлял латышский «шуцманшафт» — вспомогательная полиция. Власти всеми силами пытаются показать, что тогдашние граждане страны якобы непричастны к убийству узников. Заявляется следующее — раз газовых камер не было, значит, Саласпилс и не концлагерь. Тот факт, что людей под угрозой казни заставляли работать, таская камни по 15 часов в день, в ходе чего тысячи умирали на месте, правительство Латвии не волнует. Хотя даже рейхсфюрер СС Гиммлер в 1943 году определил Саласпилс именно как концентрационный лагерь со всеми вытекающими последствиями. Гиммлер же велел убивать детей «подручными средствами»: ударом приклада, для экономии нужных фронту боеприпасов. «Мифы про убийство детей придумали в СССР», — беззастенчиво лжёт латвийская газета Latvijas Avīze. «Мы показываем историю Саласпилса, очистив её от грязи, налипшей в советские годы», — завирается экс-министр культуры Даце Мелбарде.
Дикое количество лжи
Саласпилский мемориальный ансамбль создали в 1967 году, кстати, именно латышские скульпторы — Гунар Асарис, Ольгерс Остенбергс, Иварс Страутманис. Сюда перенесли землю из 23 концлагерей со всей территории Латвии. Особо известны статуи «Мать» — женщина, прячущая за спиной детей, «Несломленный» — с умирающим человеком, «Рот фронт» — группа со сжатыми кулаками. Скульптуры давно в ужасном состоянии — бетон крошится от сырости, порос мхом. Никто их не реставрирует.
Зато потратили 300 тысяч евро на выставку с письмами, что узникам шлют свинину, и на установку двух стеклянных стел. На одной — пояснения, что СССР придумал «мифы» о Саласпилсе, на другой — что Латвия была захвачена Советским Союзом в 1940 году. Какое отношение это имеет к концлагерю, существовавшему в 1941–1944 гг.? Никто объяснить не может. Отдельные «умники» предлагали снести скульптуры и разбить парк с цветочными клумбами — мол, избавимся от «мрачного советского наследия». На плите у входа лежат живые цветы, установлены свечи. Их приносят жители Латвии, дабы почтить погибших. Полиция сбрасывает цветы, но меньше их не становится. Память жива. И, несмотря на то, что латвийские историки ведут свою мерзкую войну с мёртвыми детьми, заливая общество тоннами лжи, исказить правду о зверствах Саласпилса не получается. Как и тот факт, что работу чудовищного концлагеря остановил именно советский солдат.
«Дети открывали рот, падали под стол и умирали. А выжившие бросались на их еду». Читайте в ближайшие дни страшные интервью бывших узниц Саласпилса на aif.ru.
Концлагерь Саласпилс
Концлагерь Саласпилс
<!–Расположение: –>