Наполнение каталога ведется очень активно. Динамика последних лет такова: по состоянию на конец 2022 года количество оцифрованных экспонатов в Госкаталоге составляло около 35 млн, к концу 2023 года эта цифра выросла до 40 млн, а к сентябрю 2024 года – до 46,5 млн. Переводом народного культурного наследия в “цифру” занимаются повсеместно: и в огромных по размеру и количеству экспонатов столичных музеях, и в маленьких, известных только специалистам, любителям старины, да местным жителям региональных музеях.
IPQUORUM
У больших музеев с громкими именами есть финансовая поддержка от государства, спонсоров и меценатов, у малых региональных зачастую бюджет сильно ограничен. Во втором случае проведению цифровизации помогают грантовые деньги правительственных фондов, а также волонтеры, осознающие всю важность сохранения культурного наследия и оказывающие таким музеям посильную помощь.
В одном из таких небольших, но очень интересных музеев – усадьбе Мураново, расположенной в Пушкинском районе Московской области, – IPQuorum совместно с РГХПУ им. С.Г. Строганова производит оцифровку предметов мебели. О значимости проекта говорит тот факт, что поддержку ему оказал Президентский фонд культурных инициатив. Основная задача оцифровки в Мураново – расширение доступа к коллекции и стимулирование дизайнеров к использованию в своей работе мотивов российского исторического наследия. Уже сейчас на специальном сайте можно ознакомиться с результатами оцифровки 20 предметов мебели из богатейшей коллекции усадьбы.
При реализации проекта особое внимание было уделено вопросам интеллектуальной собственности. Процесс оцифровки изначально продумывался таким образом, чтобы Мураново вносило вклад не только в сохранение культурного наследия, что является основной задачей любого музея, но и принимало активное участие в развитии креативной экономики. О нюансах этого процесса, о том как цифровизация экспонатов способствует сохранности коллекций, их популяризации, а также коммерческому успеху музеев, в интервью изданию Daily Moscow рассказал директор партнера проекта, Ассоциации правообладателей по защите и управлению авторскими правами в сфере искусства УПРАВИС Эрик Вальдес-Мартинес.
– С какими объектами интеллектуальных прав работают музеи и как они могут ими распоряжаться?
– Музеи в этом смысле не отличаются от других пользователей, они работают с любыми объектами интеллектуальных прав. Речь идет не только о картинах или скульптурах, но и, например, письмах, авторов которых мы зачастую не знаем, уникальных произведениях декоративно-прикладного искусства, музыкальных инструментах, ложках-поварешках, шитье и т. п. Сюда же относятся объекты дизайна, в том числе разработанные концепции экспозиций, музыкальное оформление, мерчендайзинг, пригласительные буклеты, товарные знаки VR-решения и т. д. Единственное, что следует различать, – это объекты, которые музеи создают сами, и объекты, которые были получены музеями со стороны.
Если же объект создан непосредственно музеем, он может распоряжаться им точно так, как любой другой правообладатель. Важно учитывать следующее: создавая такой объект, музей должен заручиться согласием авторов произведений, его составляющих. Скажем, мультимедийный продукт с юридической точки зрения представляет собой сложный объект интеллектуальных прав, где могут быть музыка, закадровый текст – отдельно текст и отдельно его исполнение чтецом, – охраняемые объекты из других музеев, компьютерная графика, фото и многое другое. Для использования этих объектов в мультимедиа музей должен получить согласие соответствующих авторов/правообладателей.
– С какими сложностями может быть сопряжена работа с охраняемыми объектами?
– Без разрешения автора музей может использовать произведение только в постоянной экспозиции и в собственном каталоге. В остальных случаях, например при включении произведения в мультимедийный продукт, экспонировании на совместной выставке, тиражировании и т. д., музей должен просить у автора разрешение. Порой такие переговоры могут быть непростыми. Более того, иногда с правообладателем вообще не получается связаться по разным причинам. И здесь уже возникает проблема “сиротских” произведений. Например, автор умер, а его наследники эмигрировали в другую страну, изменили фамилию и вообще понятия не имеют, что произведения их родителей находятся в коллекции. Хотелось бы надеяться, что недавно принятый в России закон о “сиротских” произведениях решит эту проблему.
– Как законодательство об интеллектуальной собственности соотносится с музейным законодательством? Право музеев лицензировать использование изображений экспонатов, в том числе тех, что давно находятся в общественном достоянии, – что это? Какой-то особый вариант правообладания?
– Авторское и музейное право различаются в первую очередь объемом охраны. Авторское право действует 70 лет после смерти автора, и дальше объект переходит в общественное достояние. Это значит, что любое лицо может использовать его без разрешения правообладателя и выплаты вознаграждения. Право же музеев бессрочно. Согласно статье 36 закона “О Музейном фонде Российской Федерации и музеях в Российской Федерации” использование таких предметов возможно только с разрешения директора музея. Во-вторых, надо иметь в виду, что коллекция музея может выходить далеко за рамки объектов авторского права. Она может включать, например, бивни мамонтов, шкуры животных, ювелирные изделия времен палеолита и тому подобные артефакты. Иначе говоря, здесь уже отличаются объекты охраны.
Третье отличие – отсутствие международных конвенций в музейном праве. В сфере авторского права международное сообщество определилось с ключевыми понятиями, благодаря чему произведения авторов из одной страны охраняются также и в другой стране. В музейном праве имеется только национальное законодательство. Можно ли использовать в России предметы из коллекции, например, парижского Лувра? Никаких ограничений на этот счет в нашем законодательстве нет. Можно ли использовать в других государствах произведения из коллекции Эрмитажа и Русского музея? Это зависит от конкретной юрисдикции, так как законодательство о музейной деятельности везде разное. Может оказаться, что защиту целесообразнее осуществлять, например, в режиме права собственности. Есть международные музейные организации, но о всеобъемлющих конвенциях об охране музейных предметов они пока не договорились.
– Каким правилам необходимо следовать, используя фото музейного предмета в бизнесе, например печатая изображение на сувенирной продукции? А что, если фотография используется в некоммерческих целях, скажем, вывешена в личных социальных сетях?
– Музейное законодательство говорит о производстве печатной и иной продукции с изображением предметов из коллекции музея и, кстати, здания музея, его символики. В коммерческих целях использовать изображения можно только с разрешения учреждения. Для некоммерческого использования разрешение получать не требуется. Впрочем, если учесть, что многие блогеры монетизируют свои странички, публикуя рекламу или собирая пожертвования, такое использование может быть признано и коммерческим. Закон содержит общие нормы, а частности возникают повсеместно.
К слову, разрешение на использование изображения предмета со стороны дирекции музея тоже не имеет какой-то универсальной формы. Каждый музей определяет ее самостоятельно. В авторском праве, как представляется, все определено четко: разрешение может быть выражено в форме лицензионного договора, договора отчуждения объекта авторского права или каком-то варианте комбинированного договора, куда включены условия предоставления лицензии или отчуждения права. Закон здесь достаточно категоричен. В музеях ничего подобного нет. Один музей может разрешить использовать экспонат бесплатно, другой – за символическую плату, а получить разрешение у Третьяковки или Эрмитажа может быть не только дорого, но и в целом непросто: крупным институциям важно, как именно вы будете использовать изображение предмета. Конечно, какой-то общий регламент в этом вопросе был бы полезен.
– Тренд последних лет – создание цифровых “слепков” музейных экспонатов. В нашей стране данные о музейных предметах находятся в Госкаталоге РФ. Что такое оцифровка коллекций с точки зрения законодательства об интеллектуальной собственности и музейного законодательства?
– Цифровой слепок – это копия. Если предмет еще охраняется, то в стандартном случае предполагается, что на его воспроизведение вы должны получить разрешение автора. Однако закон содержит исключение в отношении музеев. Он говорит, что музей может это сделать ради сохранения фонда. Скажем, старая книга или письмо могут быть элементарно утрачены: бумага желтеет, чернила выцветают. Чтобы такой объект не канул в Лету, музеям рекомендуют создать его качественную цифровую копию, не спрашивая на это разрешения у автора.
– Сейчас процесс цифровизации вышел далеко за рамки простого фотографирования. Например, в музее-усадьбе “Мураново” IPQuorum совместно с РГХПУ им. С.Г. Строганова при поддержке Президентского фонда культурных инициатив производит оцифровку музейных экспонатов путем их обмера и полноценного “переноса” в цифровое пространство. Насколько, по Вашему мнению, это перспективно?
– Цифровизация музейных экспозиций – очень перспективное направление, оно будет в высшей степени востребовано с точки зрения продвижения деятельности музея, не говоря уже о том, что позволит сохранить объекты в новой форме. Главное – максимально бережно относиться к экспонатам и соблюдать все необходимые процедуры. Более того, качественные 3D-модели могут использоваться дизайнерами, модельерами и другими представителями креативных индустрий, что создаст дополнительные источники дохода для музеев и поможет актуализировать художественные мотивы исторического наследия в современной продукции. Цифровая копия охраняется авторским правовом так же, как и оригинал, и в отношении нее применяются те же самые средства юридической защиты.