Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного суда поддержала позицию Ливийского иностранного банка (Libyan Foreign Bank, LFB) в споре о сделке трансграничного кредитования и праве фактически задним числом быть включенным в реестр требований кредиторов российской агропромышленной компании «Объединенная мясная группа» (ОМГ). В 2013–2014 годах ливийский банк предоставил облигационный заем, бенефициаром которого была ОМГ, но в 2018 году деньги в полном объеме возвращены не были, а в 2021 году ОМГ была признана банкротом. Полный текст решения коллегии Верховного суда, датированный 19 сентября, изучил РБК.
В результате этого вердикта дело о банкротстве ОМГ, прекращенное в 2023 году в связи с погашением на тот момент всех требований кредиторов, может быть пересмотрено, а банк получит шанс вернуть более 5 млрд руб., одолженных ОМГ через механизм еврооблигаций с использованием зарубежной SPV-компании (посредника). Такая схема предоставления средств стала поводом для конкурсного управляющего ОМГ заявить о фиктивности займа и выводе денег из Ливии. Нижестоящие суды в 2021–2023 годах согласились с позицией ОМГ и ее конкурсного управляющего, но теперь коллегия Верховного суда поддержала ливийский банк, признав реальность и коммерческую целесообразность займа и правомерность финансовых требований к производителю мяса.
Опрошенные РБК юристы подтверждают законность схемы кредитования в данном деле и называют решение Верховного суда справедливым. Дело интересно тем, что в нем пересеклись две редко взаимодействующие области права — трансграничное кредитование и банкротство, говорят они, но как в дальнейшем поступят суды в отношении дела о банкротстве ОМГ, составляет отдельную интригу.
Как ливийский банк профинансировал ОМГ
Ливийский иностранный банк создавался для работы за пределами Ливии и полностью принадлежит Центральному банку страны. В 2013–2014 годах он выкупил у нидерландской SPV-компании UMG облигации номинальной стоимостью $70 млн. Гарантом по облигациям выступила российская ОМГ, она обязалась выплатить держателю ценных бумаг любую сумму в размере до €56,2 млн, а также проценты, налоги, пошлины и иные обязательные платежи и издержки. ОМГ и UMG входили в одну группу аффилированных лиц. Из материалов коллегии следует, что бенефициаром ОМГ через кайманский Synergy Hybrid Fund являлся Илья Данилов (он же Эллиотт Данилофф) — гражданин США и России, который никогда не был связан с банком. РБК не удалось связаться с представителями ОМГ или Даниловым.
Данилов, позиционировавший себя как основатель и управляющий партнер инвестиционного бутика Daniloff Capital, фигурировал в 2023 году в решении суда США по спору с миллиардерами братьями Рубенами. Как следовало из решения суда, компания братьев перевела структурам Данилова $25 млн, которые он частично собирался вложить в птицеводческий бизнес в России и должен был вернуть в 2013 году. Затем Данилов несколько раз обещал вернуть деньги, после чего заявил, что $25 млн были не займом, а инвестицией в фонды Synergy, говорилось в материалах американского суда. Суд признал, что «Bloomfield (компания братьев Рубенов. — РБК) понесла ущерб из-за обманного вовлечения в сделку со стороны Данилоффа», и присудил ей $18,5 млн (часть долга Данилов отдал) плюс проценты за просрочку возврата средств.
В декабре 2018 года UMG должна была выплатить ливийскому банку $70 млн долга по облигациям и около $12,9 млн процентов, но не смогла полностью исполнить обязательства, говорится в определении коллегии Верховного суда. В марте 2019 года было возбуждено дело о банкротстве ОМГ, а в апреле 2021 года решением суда она была признана банкротом.
В 2021 году Ливийский иностранный банк обратился в Арбитражный суд Москвы о включении в реестр требований кредиторов долга по облигационному займу в размере 5,06 млрд руб. (€56,2 млн по действовавшему на тот момент курсу). Свое ходатайство банк обосновывал тем, что в связи с переходом к нему прав по облигациям компании UMG ему одновременно перешли также и права по гарантии, которую давала ОМГ.
Как защищалась ОМГ
Конкурсный управляющий ОМГ, в свою очередь, заявил встречное требование о признании договора о гарантии недействительным. По мнению управляющего, облигации были техническими, их подлинной целью был вывод денег из Ливии в Россию, а не извлечение банком прибыли.
Конкурсный управляющий придерживался позиции, что UMG была номинальным эмитентом, который не имел экономической возможности выплатить долг и проценты, и это был способ осуществления транзита денег от Ливийского иностранного банка в российскую ОМГ. Кроме того, представители ОМГ заявляли аргумент о том, что договор о гарантиях заключался по законодательству Люксембурга, тогда как в России на тот момент еще не существовало аналогичного института независимой гарантии (он был введен в законодательство в 2015 году). По независимой гарантии гарант принимает на себя обязательство уплатить бенефициару определенную денежную сумму независимо от действительности обеспечиваемого такой гарантией обязательства.
По мнению адвоката, партнера ProLegals Елены Кравцовой, конкурсный управляющий неверно трактовал нормы права, хотя действовал в интересах должника и кредиторов. «Закон требует от него при любых сомнениях в требованиях кредиторов заявлять возражения», — поясняет Кравцова. Тем не менее мотивы конкурсного управляющего по оспариванию сделки не до конца понятны, так как непрозрачны, считает руководитель практики «Разрешение споров» юридической компании «Лемчик, Крупский и партнеры» Павел Двойченков. Выгоду от признания сделки недействительной однозначно получили директор и бенефициары общества, которые по итогу процедуры избежали привлечения к субсидиарной ответственности, полагает он.
Какой позиции придерживались суды
Арбитражный суд Москвы и апелляционная инстанция поддержали позицию конкурсного управляющего и признали договор о гарантии со стороны ОМГ по облигациям UMG недействительным. А кассационная инстанция даже вернула дело в суд первой инстанции для выяснения аффилированности ливийского банка с ОМГ и UMG, а также выяснения обстоятельств облигационного займа. В итоге при новом рассмотрении дела уже все три инстанции признали договор о гарантиях недействительным, а требования банка — необоснованными. Суды указали и на факт, что эмитент был создан исключительно для обхода двойного налогообложения.
Защищавший в суде интересы ливийского банка старший юрист судебно-арбитражной практики АБ ЕПАМ, адвокат Антон Батурин считает, что, скорее всего, основной причиной такого подхода стало то, что банкротные судьи редко рассматривают споры, связанные с трансграничным кредитованием, а выбранная банком схема финансирования достаточно сильно отличалась от обычных кредитных договоров, с которыми суды привыкли иметь дело. «По всей видимости, подозрения вызвал даже сам факт, что банк из другого государства проинвестировал в не самую крупную российскую компанию. Учитывая, что суды часто сталкиваются с ситуацией, когда иностранные компании, предоставлявшие должнику заемные средства, являются аффилированными с ним, но всячески стараются это скрыть, все сомнения оказались истолкованы против банка», — объясняет Батурин.
По словам юриста Forward Legal Олеся Груздева, само по себе использование иностранных номинальных компаний для организации движения денег не свидетельствует о каком-либо злостном нарушении обязательств. «Тем не менее, если вопрос касается процедуры банкротства, то в таком случае суды очень внимательно и скептически начинают оценивать обстоятельства выдачи займа и организации платежей. Это нередко ведет к тому, что суды отказывают во включении требований в реестр требований кредиторов должника», — поясняет юрист.
Ситуация с трансграничным кредитованием действительно редко встречается в банкротствах, говорит Кравцова. Выпуск и обращение облигаций в такой схеме обычно регулируются нормами иностранного права, «в связи с этим признание их ничтожными по основаниям ст. 170 ГК РФ («Недействительность мнимой и притворной сделок») со ссылками на российские деловые обычаи сразу смотрится сомнительно», считает она.
В октябре 2023 года производство по делу о банкротстве ОМГ было завершено в связи с полным погашением требований кредиторов третьим лицом. Им выступила компания ПТК «Газстройкомплект», ранее возглавлявшаяся бизнесменом Артуром (Авшолумом) Юнаевым. «Интерфакс» сообщал со ссылкой на судебные материалы о юридической аффилированности «Газстройкомплекта» с ОМГ.
Обоснованны ли претензии к схеме транзитного кредитования
В жалобе в Верховный суд ливийский банк указывал, что выпуск еврооблигаций специально созданными дочерними обществами российских компаний и выдача гарантий материнскими компаниями — общепринятая практика оформления трансграничного кредитования. Такая схема, по мнению банка, не просто правомерна, но и позволяет уменьшить для заемщика стоимость кредита за счет исключения двойного налогообложения. В данном случае между Россией и Ливией соответствующее соглашение об избежании двойного налогообложения отсутствовало, а с Нидерландами было. Ливийский банк также указал на то, что UMG, реализуя схему финансирования ОМГ, исполняла свои обязательства на протяжении трех лет, перечислив кредитору почти $13 млн.
Исполнительный директор УК «Помощь» Анна Ларина рассказывает, что на практике часто встречаются ситуации, когда эмитентами облигаций являются компании, созданные под конкретный выпуск облигаций (SPV). Как правило, по ее словам, такие SPV-эмитенты связаны с известными группами компаний и не являются фирмами-однодневками. «Очень часто на рынке встречаются ситуации, когда деньги, полученные от продажи облигаций, в тот же день направляются в виде займа на материнскую компанию SPV-эмитента. В свою очередь материнская компания направляет денежные средства на реализацию какого-то бизнес-проекта, за счет прибыли от которого и происходит выплата по облигациям в будущем. Таким образом, подобные схемы выпуска облигаций выглядят действительно рабочими», — указывает Ларина. Хотя не всегда бизнес-проекты материнских компаний реализуются успешно, а облигации погашаются, замечает она.
По мнению партнера Novator Legal Group Ильи Сорокина, такая схема не просто нормальна с точки зрения обычных практик трансграничного кредитования, но и является классической и апробированной во множестве юрисдикций. В российской практике, по его словам, можно найти множество случаев, когда применялся такой механизм и не раз выдерживал «банкротный тест». Поэтому «об истинных мотивах судов, которые так ревностно раз за разом признавали сделку недействительной, можно только догадываться», констатирует Сорокин.
Руководитель отдела банкротства и корпоративных споров юридической фирмы «Ляпунов, Терехин и партнеры» Анастасия Ляпунова считает, что выводы нижестоящих судов с учетом повторного рассмотрения спора представляются не только сделанными без надлежащего анализа всех обстоятельств, но и грубо противоречащими нормам действующего законодательства. «Каких-либо нормативных обоснований подозрительности совершенной сделки, кроме ее «необычности», судами нижестоящих инстанций приведено не было», — указывает юрист.
Чем примечательны выводы коллегии Верховного суда
Коллегия Верховного суда отменила решения предыдущих инстанций в части признания сделки о гарантиях недействительной, а также направила на пересмотр дело о завершении банкротства в отношении ОМГ — заявителем по делу будет выступать Ливийский иностранный банк.
В своем решении коллегия отмечает, что заявление ливийского банка о включении в реестр требований к ОМГ основано на обеспечительной сделке, по которой российская компания гарантировала исполнение обязательств заемщика по возврату денежных средств по облигационному займу и процентов за пользование займом. «Заем не погашен в полном объеме ни посредством возвращения банку денег, ни каким-либо иным образом. При таких обстоятельствах у судов не было оснований для отказа банку в удовлетворении его требований», — говорится в решении коллегии.
Коллегия сочла достаточными доводы банка о том, что сделка по покупке облигаций не была мнимой или притворной, а представляла собой схему трансграничного кредитования с целью получения прибыли. «Гарантия со стороны общества ОМГ получена для уменьшения риска по возврату займа, так как общество вело хозяйственную деятельность, имело достаточно активов для расчета по кредиту, входило в одну группу с эмитентом облигаций (компанией UMG) и являлось бенефициаром схемы кредитования. Таким образом, гарантия была частью совокупности взаимосвязанных сделок, выгодных для общества «ОМГ», — констатировала коллегия.
Обоснованна, по ее мнению, и выгода от избежания двойного налогообложения. «По утверждению банка, если бы общество «ОМГ» получало финансирование напрямую, то ставка по кредиту составила бы 9,6% годовых, а не 8,24%», — говорится в документе. Коллегия пришла к выводу, что налоговая оптимизация не затрагивает прав кредиторов должника, в связи с чем конкурсный управляющий не вправе оспаривать сделки по данным основаниям.
Каковы последствия для участников спора
По словам Батурина, с учетом того, что коллегия отказала в признании гарантии банка недействительной, вероятность отказа во включении его в реестр существенно уменьшилась. «Но производство по делу о банкротстве ОМГ, в котором банк включается в реестр, ранее было прекращено. В такой ситуации направление заявления банка на новое рассмотрение стало для российской судебной практики новаторским процессуальным механизмом, детали которого только предстоит определить судам нижестоящих инстанций», — рассуждает адвокат.
Сорокин подтверждает, что решение коллегии — важный процессуальный момент, поскольку коллегия не постановила прямо возобновить дело о банкротстве, а определила вернуть заявление ливийского банка на новое рассмотрение в суд первой инстанции. «А суд первой инстанции, в свою очередь, связан определением о прекращении дела о банкротстве в связи с погашением всех требований кредиторов, включенных в реестр на тот момент. Поэтому в этом деле нас ждет еще один непростой процессуальный сценарий, который сам по себе может стать предметом споров, окончательную точку в которых сможет поставить только Верховный суд», — делает вывод юрист.
Если же производство по заявлению банка так или иначе будет инициировано вновь, вопросы обоснованности его требований и их размера, в том числе и процентов с неустойкой, будут рассматриваться судом, продолжает Сорокин. Согласно Гражданскому кодексу (ст. 395 об ответственности за неисполнение обязательства) размер таких процентов по умолчанию определяется ключевой ставкой Банка России, действовавшей в соответствующие периоды.
Адвокат и партнер Guskov & Associates Игорь Гуськов считает, что решение коллегии означает, что процедуру удовлетворения требований кредиторов, учитывая определенную очередность, в которой должны были бы удовлетворяться требования ливийского банка, придется проводить еще раз. «Из определения следует, что дело было прекращено в связи с погашением реестра кредиторов третьим лицом, а не за счет распределения конкурсной массы. Это значит, что после возобновления дела о банкротстве на попадание в реестр кредиторов будет претендовать банк, а также третье лицо как правопреемник тех, чьи требования были погашены», — поясняет Гуськов.
Кравцова уверена, что позицию коллегии Верховного суда в этом контексте можно расценивать как прецедент. Она поясняет, что по общему правилу третье лицо может погасить требования всех кредиторов, которые включены в реестр требований кредиторов на момент их погашения. А требования тех лиц, которые заявлены, но не рассмотрены судом, могут быть далее предъявлены в общеисковом порядке. «Но в данном деле коллегия указала на несправедливость ситуации, когда на кредитора [не попавшего в реестр по ошибке] будут возложены расходы по инициированию нового дела о банкротстве», — указывает она. По ее словам, такой подход суда прецедентный: он призывает всех участников дела о банкротстве действовать добросовестно, включая лицо, которое заявляло о погашении всех требований.