Зачем ОГПУ создавало и выявляло вредителей в лесной промышленности

Все началось с нереальных планов

К осени 1929 г. советский экспорт леса переживал очень серьезные трудности. Особенно тяжелое положение сложилось в важнейшем тресте “Северолес” с центральной конторой в Архангельске. План лесозаготовок для него на 1929 г. был увеличен сразу на 103%, до 8,43 млн кубометров, и с выполнением его дела обстояли плачевно. Ответственные за почти неизбежный провал советские начальники решили свалить все на вредителей, во время нэпа якобы орудовавших в лесной отрасли. В Политбюро ЦК ВКП(б) и лично Сталину поступали предложения устроить большой вредительский процесс.

Руководитель “Экспортлеса” Карл Данишевский² в записке от 21 августа 1929 г. под грифом “Не подлежит оглашению” особо подчеркивал: “Хуже всего и прямо катастрофически дело обстоит в Архангельске и Мезени… Приходится даже ставить вопрос о сознательном срыве лесного экспорта, ставить вопрос о прямом вредительстве”³.

Первый секретарь Северного крайкома партии с центром в Архангельске Сергей Бергавинов⁴ в письме членам Политбюро Молотову и Кагановичу от 12 октября 1929 г. отмечал, что “факт вредительства установлен. Видимо, не один десяток миллионов рублей валюты мы потеряли на лесоэкспорте от этой гнуснейшей работы”. Вредительство сознательное, а причастные к нему орудуют и в Москве, и за рубежом: “В некоторых центральных ведомствах (Главлесбум, Древстрой…) находились и находятся бывшие владельцы и совладельцы лесных угодий и предприятий на Севере. А вторая часть находится за границей (бр. Шалит в Англии, которые заправляют в немалой степени на лесном рынке)”⁵.

К. Данишевский (1884-1938).

Авторам тревожных записок в адрес “больших вождей” тогда успешно удалось отвести от себя угрозу быть обвиненными в срыве лесного экспорта⁶. Кроме того, Данишевский грозился обратиться “в органы прокуратуры и следственные органы”⁷. Политбюро поручило разобраться с лесными вредителями чекистам. В ОГПУ отреагировали весьма оперативно: уже 29 октября 1929 г. по поручению Сталина узкому кругу партийной элиты из 26 человек была разослана пространная совершенно секретная записка Ягоды и начальника Экономического управления ОГПУ Георгия Прокофьева “о вредительстве в лесоэкспортном деле”.

Следы вредительства в том виде, как его изображали в похожих следственных делах для других отраслей промышленности, в записке если и обнаруживаются, то ближе к концу, ущерб там невелик, всего несколько десятков тысяч рублей: например, на Мезенский лесозавод поставляют старый негодный кирпич, разбитое стекло, а строительные работы ведут без чертежей⁸. Основные же обвинения, которые прозвучали и в записке Ягоды и Прокофьева, и в обширном 96-страничном обвинительном заключении в марте 1930 г., имеют прямое отношение к изобретательно устроенной схеме личного обогащения, но точно не к вредительству.

Великие комбинаторы, знакомые Ленина

Все публичные процессы вредителей имели одно обязательное предварительное условие: главные обвиняемые непременно должны давать признательные показания и находиться на скамье подсудимых. В деле же “товарищей лесников” и следствие, и суд были мероприятиями не только закрытыми, но и засекреченными настолько, что информация о них в архиве стала доступна лишь в 2010-е гг. При этом главные организаторы “преступного сообщества” находились за границей и до конца жизни так ничего и не узнали об обвинениях в свой адрес. Арестованные же чекистами известные в лесной промышленности люди были лишь исполнителями в неплохо отработанной в годы нэпа схеме поставок леса на Запад, в первую очередь в Англию.

Документ ОГПУ.

Важно отметить, что схема эта была одобрена в самом начале нэпа в 1921 г. на самом верху советской власти, ее санкционировали Ленин, Дзержинский, Красин и Рыков. С Ильичом были лично знакомы многие из тех, кого чекисты в закрытом режиме объявили вредителями в 1930 г. С ним много раз встречался Семен Либерман⁹, которого обвинение назвало главным организатором вредительской деятельности. Он еще в 1926-м стал невозвращенцем, а за два года до смерти, в 1944 г. опубликовал в Нью-Йорке на русском языке любопытнейшие мемуары, которые неплохо дополняют материалы чекистского следствия.

По словам Либермана, Ильич на встрече с ним обсуждал создание треста “Северолес”:

“- А правление из кого будет состоять? – спросил Ленин.

Я предложил включить в правление ряд независимых от власти и известных за границей лиц и назвал Поцелуева (бывшего председателя крупного лесопромышленного общества “Громов и Ко”), Плюснина (крупного лесопромышленника Архангельского района)…, Зайцева (редактора лесного журнала), Названова (которого Ленин знал со школьной скамьи…)”¹⁰.

В 1930-м утвержденный Лениным список этих же лиц уже стал одним из аргументов обвинения: “Либерман в правлении “Северолеса” подобрал группу бывших собственников-лесопромышленников, а именно: Зайцева Д.М. …, Плюснина А.А. (миллионер, лесопромышленник Северного края) …, Поцелуева И.Д. …”¹¹.

Бригада лесорубов. 1931 г.

Ленин еще в молодости познакомился и с инженером-лесоводом Дмитрием Миновичем Зайцевым, они вместе состояли в “Союзе борьбы за освобождение рабочего класса”. Судя по всему, привлечение к выгодным операциям по экспорту леса известных вождю большевиков людей стало дополнительным фактором успеха задуманного предприятия.

И ритуальная фраза из обвинения о том, что вредительская организация состояла “из непримиримых врагов советской власти”¹², в случае лесных вредителей неверна в корне. Организация по извлечению существенной прибыли из зарубежных поставок леса реально существовала, но включала в себя лучших друзей и ответственных работников этой самой власти. Воспоминания Либермана вовсе не случайно выдержаны в позитивном для советского проекта ключе. Ведь размах афер “товарищей лесников” в части их собственного обогащения превосходил всех прочих “вредителей” на порядок.

Именно отсутствие жесткого контроля со стороны этой власти позволило “великим комбинаторам” развернуться на зависть многим тогдашним “акулам капитализма”. Либерману, к примеру, посчастливилось без особого ущерба для остального семейного бюджета покупать роскошную недвижимость в престижном районе Кенсингтон в Лондоне, на авеню Фредерик-ле-Пле в Париже и виллу на французском Лазурном берегу.

Законы НЭПа оказались вне закона

Особо отметим удивительную скорость, с которой ОГПУ провело следствие и составило обвинение по делу лесных вредителей. Историк Елизавета Хатанзейская, частично использовавшая эти архивные материалы, полагает, что по итогам следствия получилась “созданная на бумаге малограмотными сотрудниками ОГПУ “вредительская организация””^13.. Такая характеристика хорошо подходит к другим “вредительским” делам, но не к этому. Сотрудники как раз были грамотными: текст обвинения составлял и подписал имевший высшее образование помощник начальника Экономического управления ОГПУ Арон Молочников¹⁴.

Обложка брошюры о вредительстве. 1930 г.

Скорости же следствия серьезно помог имевшийся у чекистов “рояль в кустах”: еще к концу 1925 г. были собраны обширные материалы по делу “Северолеса”. Либерман подробно писал в своих воспоминаниях, как его активно допрашивали в то время на Лубянке, пришлось даже писать объяснительную записку в 150 страниц¹⁵. В 1929-1930 гг. эти наработки со множеством цифр и статистики использовали весьма оригинально: в записке в Политбюро и обвинительном заключении они изложены от имени скромного главного бухгалтера “Северолеса” Сергея Панферова¹⁶. Получалось, что бухгалтер уверенно владел конъюнктурой мирового рынка леса и сам выводил огромные цифры недополученных советской властью доходов от экспорта. Так, убытки “Северолеса” за 1921-1925 гг. он оценил в астрономическую сумму около 33 млн 470 тыс. рублей¹⁷. А вот данные после 1925 г. в материалах следствия присутствуют только эпизодически.

Но какова же реальная картина деятельности лесных вредителей? Дмитрий Зайцев совершенно верно отметил на допросе в ОГПУ 3 октября 1929 г., что Либерман и Шалит “в своей вредительской деятельности преследовали исключительно корыстные цели”¹⁸. Данные чекистского следствия убедительно доказывают, что налицо было ловко, а местами талантливо организованное обогащение на “социалистической собственности”, каковой стал лес с наступлением советской власти.

В годы нэпа такую деятельность фактически поощряли на самом верху советской власти, ведь валюта же была жизненно необходима: только на лечение Ленина требовались десятки тысяч долларов и фунтов стерлингов¹⁹. Нарком внешней торговли Красин, с которым был хорошо знаком Либерман, эти методы скорее поощрял: “…в его среду подчас проникали не совсем чистоплотные, рваческие элементы, с откровенной надеждой нажиться на связях… Красин все это отлично понимал, но объяснял свое поведение следующим образом.

– Из-за того, что какой-либо спекулянт наживется на том или ином деле, – говорил он, – Советская Россия не погибнет; наоборот, она будет иметь к своим услугам тех специалистов, которых этим путем удастся купить”²⁰.

Смекалистые деятели “Северолеса” тоже принадлежали к числу “рваческих элементов”, но при этом ко времени свертывания нэпа в конце 1920-х гг. схема их обогащения была еще и полностью легальной. Действовало своего рода негласное соглашение о разделе продукции между советской властью и опытными лесопромышленниками. В рамках введенного при нэпе советского законодательства о концессиях были созданы три смешанных акционерных общества – “Руссанглолес”, “Руссголландолес”, “Русснорвеголес”²¹. С советской стороны их работой руководили известные нам “товарищи лесники”, за границей экспортом советского леса занимались фирмы уехавшего в Лондон из Риги лесопромышленника Липмана Шалита, при этом его “лондонская контора находилась в одном доме с конторой “Северолеса”, но только в разных этажах”²².

Без зэков на лесоповале!

Объемы лесных поставок были серьезными: в 1925 г. эти три общества обеспечивали “около 30 % экспорта европейского севера России”²³. При этом “товарищи лесники” обходились без применения при вырубке леса труда заключенных, ставшего привычной практикой уже в конце 1920-х гг.²⁴. Часть экспортной выручки, полученной “сверх плана” в результате обмена валюты²⁵, переправлялась в “Северолес” в советских рублях и использовалась на ритмичную организацию лесных поставок от вырубки до погрузки в портах. Среди прочего для лесорубов и других работников леса закупались продовольствие и оборудование. Либерман не без оснований отмечал в мемуарах: “Лесная промышленность теперь налажена и может работать беспрепятственно”²⁶.

Налаженная в сложных условиях начала 1920-х гг. организация лесных поставок за рубеж была, похоже, оптимальной. Аргументы следствия об убытках в сравнении со “средними продажными ценами на лондонском рынке” легко опровергаются отсутствием возможностей продажи леса на Запад по этим средним ценам в случае самостоятельного захода на рынок.

Выписка для В. Менжинского из протокола о расстреле вредителей.

“Вредительская” же схема была выгодна всем: довольны были и простые работяги, советская власть получала желанную валюту, “товарищи лесники” планомерно обогащались, делая даже инвестиции в будущее. Сын Семена Либермана Александр благодаря отцовским капиталам получит возможность учиться в престижной частной школе во Франции, женится на Татьяне Яковлевой, в которую был влюблен Маяковский, а после войны станет известным медиаменеджером в США. Сын компаньона и родственника Липмана Шалита Исайя Берлин получит возможность учиться в Оксфорде и станет известным историком и философом, другом Анны Ахматовой.

Арестованным же ОГПУ в 1929 г. сотрудникам “Северолеса” повезло гораздо меньше. Итогом совершенно секретного суда над ними стали санкционированные Политбюро ЦК ВКП(б) 25 мая 1930 г. два расстрельных приговора, Дмитрию Зайцеву и техническому директору “Северолеса” Николаю Спижарному²⁷. А вот созданная лесными вредителями схема поставок за границу отвергнута не была, работавшие с ней западные фирмы продолжали покупать советский лес и в суровые тридцатые годы.

• _{1. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 65-111об.}
• _{2. Данишевский Карл Христианович (1884-1938) – латышский социал-демократ с польскими шляхетскими корнями. В первые годы советской власти – соратник Л.Д. Троцкого, член РВС, председатель Революционного военного трибунала РСФСР. В 1921-1926 гг. председатель правления треста “Северолес”, в 1928-1932 гг. председатель АО “Экспортлес”, в 1932-1936 гг. замнаркома лесной промышленности. Репрессирован.}
• _{3. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 3.}
• _{4. Бергавинов Сергей Адамович (1899-1937) – в 1929-1931 гг. первый секретарь Северного крайкома ВКП(б), в марте-июле 1931 г. начальник “Союзлеспрома”, в 1931-1933 гг. первый секретарь Дальневосточного крайкома ВКП(б).}
• _{5. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 15, 17.}
• _{6. Неплохо выглядели и статистические показатели. Данишевский отмечал, что если в 1928 г. удельный вес СССР в мировом экспорте леса составлял 6,7%, то в 1929 г. – уже 11,3%, а в 1930 г. – 16,7%. – Данишевский К. Вопросы II пятилетки лесного экспорта // Внешняя торговля. 1932. N 8. С. 1.}
• _{7. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 4.}
• _{8. Там же. Л. 31.}
• _{9. Либерман Семен Исаевич (1881-1946) – известный лесопромышленник. По политическим взглядам меньшевик, до 1917 г. возглавлял три крупных предприятия лесной промышленности. В 1921-1926 гг. директор-распорядитель треста “Северолес”. С 1926 г. в эмиграции во Франции, с 1940 г. в США.}
• _{10. Либерман С.И. Дела и люди (На советской стройке). New York, 1944. Цит. по: https://www.rulit.me/books/dela-i-lyudi-na-sovetskoj-strojke-read-166188-2.html. Михаил Кондратьевич Названов (1872-1934), отец известного актера Михаила Названова, сыгравшего у Эйзенштейна князя Курбского, был арестован в 1929 г. по “лесному” делу, но обвиняемым в итоге не стал.}
• _{11. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 19-20.}
• _{12. Там же. Л. 66.}
• _{13. Хатанзейская Е.В. Советский город в экстремальной повседневности: Архангельск в эпоху индустриализации и Второй мировой войны 1929?][1945 гг. М., 2021. С. 96.}
• _{14. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 111 об.}
• _{15. Либерман С.И. Указ. соч.}
• _{16. Панферов Сергей Иванович (1889-1938) – в 1923-1925 гг. главный бухгалтер Архангельского управления “Северолеса”, в 1930-е гг. бухгалтер строительства УНКВД г. Балашова. Репрессирован.}
• _{17. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 28.}
• _{18. Там же. Л. 21.}
• _{19. См. Девятов С., Борисёнок Ю., Кайкова О. “Спасти нельзя было”. Чем болел и от чего на самом деле умер Ленин // Родина. 2024. N 1. С. 27-28.}
• _{20. Либерман С.И. Указ. соч.}
• _{21. См. Минчук О.В., Заозерский Д.С., Никифоров А.С. Юридическое оформление иностранных лесных концессий в Советской России в 1920-е годы // Вестник РУДН. Сер. Юридические науки. Т. 28. 2024. N 2. С. 329-344.}
• _{22. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 84.}
• _{23. Рупасов А.И. Лесной экспорт СССР в конце 1920-х – начале 1930-х гг. и конкуренция на европейском рынке // Новейшая история России. 2018. N 1. С. 83.}
• _{24. В августе 1929 г. председатель правления “Северолеса” Владимир Иванович Яковлев (1892-1935), отец известного журналиста Егора Яковлева, указывал, что по договору с УСЛОН (Управлением Соловецких лагерей особого назначения НКВД СССР) 5000 заключенных обеспечат заготовку леса в размере 425 тыс. кубометров. – РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 5.}
• _{25. Зайцев показал на допросе, что валюту не переводили в СССР, а разменивали налично в Берлине по высокому курсу 15 руб. за фунт стерлингов, а в книге конторы “Русснорвеголес” в Осло переводили эти фунты в червонцах по официальному курсу Госбанка, т.е. по 9 руб. 46 коп., получая прибыль при размене 800 тыс. фунтов около 4 млн руб. – РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 27.}
• _{26. Либерман С.И. Указ. соч.}
• _{27. РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 360. Л. 114.]}

Источник Российская газета