– Антонина Викторовна, как вы оцениваете креативную составляющую российской индустрии детских товаров?
– Ее роль трудно переоценить. Недаром выдающийся русский педагог Василий Александрович Сухомлинский настаивал на том, что “дети должны жить в мире красоты, игры, сказки, музыки, рисунка, фантазии и творчества”. Дети находятся в постоянном процессе освоения мира – через цвет, вкус, запах, тактильные ощущения. Они познают мир всем телом, учатся видеть гармонию. Дизайнер должен это учитывать, находя в каждой своей разработке баланс цветовой и эргономической составляющих. Здесь есть своя специфика, поэтому мы начали разрабатывать отдельные профессиональные стандарты для дизайнеров игровой среды, мебели, одежды и других товаров для детей.
– В чем суть этих стандартов?
– В их основе лежат возрастные особенности. Например, восприятие ребенком цвета очень зависит от того, сколько ему лет. У младенцев свои преобладающие цвета, на которые они реагируют в первую очередь, у трехлеток – другие, у первоклашек – третьи. С точки зрения эргономики важно понимать, какой предмет оптимально подойдет ребенку по уровню его физического развития, в том числе по росту и весу. Вплоть до того, какой формы должна быть игрушка или ручка чашки, чтобы ему было удобно держать их в руке. При разработке любого продукта для детей должно быть учтено множество параметров. Более того, часть требований к дизайну постепенно становится составляющей стандартов для других профессий. Эта совокупность специфических требований позволяет создать продукт, отвечающий соответствующему этапу развития ребенка.
– Сейчас много говорится о национальных традициях. Находят ли они отражение в современных товарах для детей?
– Безусловно. Традиции в нашем обществе очень сильны, невзирая на технократичность эпохи, в которую нам выпало жить. У каждого народа нашей страны есть свои традиции, связанные с рождением детей. В большинстве семей они свято соблюдаются, особенно при рождении первенца. Народные орнаменты и традиционные цвета, используемые в “приданом” для новорожденного, имеют непосредственное отношение к дизайну. Не будем забывать и о том, что в России до сих пор сохранился ритуал торжественной выписки из роддома. Специальные комплекты – “конверты” с кружевами и вышивкой, чепчики, рубашечки, ленты – производятся в промышленных масштабах. Все эти атрибуты “считываются” на уровне бессознательного. Дизайнеру необходимо знание традиций. А также чувство меры и стиля, которые позволят вписывать их в нашу сегодняшнюю жизнь. Он должен понимать, кто находится на том конце цепочки. Продукция небольших региональных компаний востребована потому, что они точно знают аудиторию. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на школьную форму, производимую в Петербурге, Нижнем Новгороде или Башкирии. Когда мы научимся слышать запрос покупателя и выводить нужный ему товар на промышленный уровень, национальное производство получит мощнейший импульс для развития.
– Насколько сильно влияние дизайна на увеличение стоимость продукции, обеспечение ей конкурентных преимуществ?
– Нынешний уровень развития технологий в нашей промышленности пока не позволяет выпускать высокотехнологичную продукцию в больших объемах. На массовом рынке мы конкурируем откровенно плохо, отставая на несколько десятилетий. Дизайн, безусловно, работает и на повышение стоимости, и на конкурентные преимущества товара. За дизайнерскую вещь люди готовы платить больше. В индустрии детских товаров разница в цене не очень заметна, но она есть. Однако в наших реалиях конкурентоспособный дизайн базируется не на технологиях, а на ручной работе, которая всегда в цене. Она и переводит продукт в высший разряд среднего сегмента или премиальный. Козырь производителя – в уникальности и самобытности товара. Пока только этот инструмент позволяет ему быть востребованным и конкурентоспособным.
– Что, с вашей точки зрения, может помочь ликвидировать отставание?
– Если подходить к проблеме фундаментально, то самое важное – это вера в себя, свои силы и возможности. Несколько поколений наших сограждан выросло в убеждении, что “там” все лучше, чем у нас. Началось это еще во времена СССР, когда поощрялись в основном таланты, работающие на тяжелую промышленность, космос, оборонку. Сферы, ориентированные на общественное потребление, развивали по остаточному принципу: обуты-одеты – вот и хорошо, а красиво ли, удобно ли – неважно. А когда настали новые времена и можно было бы, по идее, создавать свое, мы пошли по линии наименьшего сопротивления. Скопировать чужой тренд проще и дешевле, чем биться над созданием своего. В производстве целого ряда продуктов исчезла авторская школа.
– А прежде она была?
– Чтобы не быть голословной, приведу пример. На днях мы отмечали 80-летие Владимира Ивановича Красноухова, выдающегося изобретателя механических головоломок. По его лицензиям товары производятся в Китае, Нидерландах, Японии и других странах. В Японии его головоломки были задействованы в медицинских исследованиях пациентов с нарушением мозгового кровообращения, деменцией и иными страшными недугами. Головоломки прошли испытания и были рекомендованы в качестве действенного терапевтического средства. А у нас, кроме специалистов, о нем практически никто не слышал. Между тем он собрал коллекцию самых интересных головоломок мира. Она могла бы стать основой уникального интерактивного музея. Мы могли бы выпускать современные образовательные наборы, сделанные на основе реальных изобретений, подтвержденных международными патентами. Представляете, какие возможности получили бы наши дети для того, чтобы как можно раньше определиться с призванием. Острота кадровой проблемы в большинстве отраслей экономики ни для кого не секрет.
– Кадры – вторая составляющая успеха?
– Есть огромный запрос на талантливых, творчески мыслящих людей. Потому так важно расширять программы поддержки и развития детского и юношеского творчества. Чем шире охват – тем большее количество одаренных ребят удастся выявить, помочь им найти точку приложения способностей. Выращивание кадров – дело кропотливое и долгое. А третье условие – новые технологии: роботизация, цифровизация, 3D-моделирование. Если мы сейчас просто скопируем существующие технологии, на преодоление отставания уйдет лет 15-20. Нужно играть на опережение. Мы должны совершить технологический рывок, чтобы развернуть массовое производство товаров для детей. Без этого не получится сократить дистанцию в приемлемые сроки.
– Другого пути нет?
– Есть, но у него свои минусы. В некоторых отраслях сейчас разрабатываются проекты открытия промышленных кластеров в дружественных странах с более высоким технологическим уровнем. В нашем случае это Китай. Но это означает и высокий уровень зависимости от принимающей стороны. Сегодня каждое государство заботится в первую очередь о своих интересах. И если мы хотим создать современное национальное производство, надо работать дома. Чтобы в каждом небольшом городке строились предприятия, открывались рабочие места, молодежь находила применение своим силам. Это уровень не просто экономической, а государственной политики, на который вся страна сейчас переходит. С точки зрения креатива, инноваций, продуктов, соответствующих интересам современных детей и их родителей, это наша точка роста.
– В индустрии товаров для детей, как и в остальных отраслях, идет процесс импортозамещения. Как это затронуло сферу дизайна?
– Как и любую другую. Дизайн находится в зоне высокого риска. Наши специалисты востребованы на международном рынке. Они работают в крупнейших компаниях мира, в том числе занимающихся игрушками и анимацией. Борьба за таланты идет не на национальном, а на международном уровне. Сегодняшние школьники и студенты должны быть уверены, что у них есть профессиональное будущее на родине. Если говорить конкретно о дизайне, то стоит вспомнить, что в советское время как высшие, так и средние специальные учебные заведения включали в подготовку специалистов работу с детскими товарами. В СССР только по игрушкам существовало порядка 50 дизайн-центров. Еще в 1934 году в Наркомате просвещения было создано управление, ведавшее игрушками: во что должны играть советские дети, чтобы ущерба не было ни уму, ни телу. Четыре года анализировали эту многомерную проблему, пока не передали ее в ведение Министерства бытовой промышленности. Мы считаем, что при подготовке большого круга специалистов нашей отрасли необходимо, чтобы они по-настоящему “заболели” темой детства.
– А разве о родителях дизайнерам думать не нужно?
– У любой медали – две стороны. Беременность – особый период в жизни женщины. Она начинает иначе чувствовать, видеть мир. Ей нужна особая одежда, обувь, косметика. Кормящая мать – тоже объект особых забот. На первом году жизни ребенка нужно органично вписать в современную семью. Чтобы родительство, при всех сложностях, приносило радость, необходим целый блок решений функциональной среды, выстроенной вокруг ребенка. И эти решения нужно менять в соответствии с ростом и развитием малыша. У нас уже есть позитивный опыт взаимодействия с РГХПУ им. С.Г. Строганова. Руководитель кафедры промышленного дизайна, профессор Татьяна Александровна Монина, очень увлеченный человек. Первые же студенческие работы нас серьезно удивили. Ребята еще не забыли, каково быть маленькими. Сохранили остроту восприятия. У них пока нет практического опыта, зато в их проектах чувствуется серьезная школа Строгановки. Интересные школы дизайна есть в Художественно-промышленной академии им. А.Л. Штиглица, в университете им. А.Н. Косыгина, в ВШЭ и РАНГХиС. Очень хочется, чтобы их выпускники тоже заинтересовались работой с товарами для детей. Отрасли нужны высококлассные специалисты. А наша ассоциация готова помогать выстраивать кооперацию с промышленным сектором.
– К детским товарам предъявляются особые требования, в первую очередь по безопасности для здоровья. Что нужно учитывать дизайнеру, чтобы минимизировать потенциальные риски?
– Параметров великое множество, поэтому существуют междисциплинарные специальности: художник-конструктор, конструктор-дизайнер. О том, что в детской мебели должны быть сглажены углы, знают все. О том, что это касается в том числе и ножек, – только специалисты. Многие в курсе, что дети с удовольствием грызут спинки и стенки кроваток, но опытные дизайнеры разрабатывают их с таким расчетом, чтобы маленькие “грызуны” ничего себе не повредили. Дети – лучшие испытатели в мире. Если что-то можно вынуть, выкрутить, отломать или разобрать – они обязательно это сделают. Доказано практикой: бетонные ступени в детском саду стираются быстрее, чем на заводе, изготавливающем бетонные конструкции. Для детей все нужно делать с многократным запасом прочности. Как для спасателей и пожарников.
– Производители пользуются желанием мам и пап предоставить своим детям все самое лучшее?
– Многие продукты, к сожалению, делаются не столько для детей, сколько для родителей. Все видели подвески на кроватку или коляску. С высоты нашего роста все красиво. А что видит малыш, лежащий в кроватке? Из его положения доступны для обозрения только низ зверушки, а попросту – “попа”, то есть далеко не самая живописная часть. Ребенок должен видеть лицо, желательно укрупненное. Нередко производители сознательно подпитывают амбиции родителей, стремящихся дать детям то, чего у них самих не было в детстве. Это свойственно тем, кто рос в 90-е. Современные родители – другие. Они выросли в “сытые” нулевые и десятые годы, когда дефицита и ограничений не было. Они тоже соревнуются в амбициях, еще более экстремальных. Должно появиться поколение умных мам и пап, ориентирующихся в том, что в действительности приносит пользу их детям. Ребенок постоянно осваивает окружающий мир, и, если какой-то период развивающего опыта им пропущен, потом его бывает нелегко нагнать. Поэтому, если предмет можно разобрать, лучше сконструировать его так, чтобы это можно сделать безопасно и потом без проблем собрать обратно, причем вместе с ребенком. Ему же интересно, как что устроено. Для него это тоже процесс познания мира и своих возможностей. И очень важно, чтобы он не застрял на стадии разрушителя, а получил радость созидания. Мой совет мамам и папам: не ругайте ребенка, если он что-то разобрал, и не торопитесь это выбрасывать. Во-первых, “обломки” – прекрасный стимульный материал, с которым еще долго можно будет играть. А во-вторых, зачастую вещь можно починить и использовать снова. Возможно, в новом качестве. Заботливые мамы и папы вырастают, в том числе и из бережного отношения к вещам и природе. Это история не про мусор, а про ценности и заботу.
– Маркировка продукции для детей имеет свои особенности. Какие дополнительные требования это накладывает на дизайнера?
– Главное требование – чтобы вся необходимая потребителю информация была представлена четко и ясно. В первую очередь это касается этикетки. Но и с возрастной маркировкой возникают недоразумения. Правда, не по вине дизайнеров. Часто родители покупают товары, рассчитанные на детей более старшего возраста. Объясняют просто: мой ребенок такой развитый, мы ему в три года покупаем игрушки для семилеток. Но возраст, указанный на товаре, это не про уровень развития ребенка, а про материалы, из которых он изготовлен. На них существуют очень жесткие ограничения по размеру, весу, химическому составу. Это вопрос не развитости малыша, а его безопасности.
– Есть в вашем опыте случаи, когда товар “взлетал” именно благодаря дизайну?
– Отечественные марки сегодня сильны именно благодаря дизайну. Один из самых ярких примеров – московский бренд дизайнерской детской одежды Choupette. Его пригласили открыть магазин в самом крупном торговом центре Дубая, славящегося на весь мир тем, что там представлены знаковые дизайнеры.
– Помимо одежды каковы основные тренды в индустрии товаров для детей?
– Мы принимаем самое активное участие в национальном проекте “Образование”, где нами уже наработан некоторый опыт построения больших дизайн-решений для классов и даже школ, когда само помещение становится “учебным пособием”. Однако пока это только первые шаги. Дальнейшее развитие этого направления требует серьезной синергии архитекторов, дизайнеров, методистов, педагогов, психологов, физиологов. Подобные проекты могли бы стать одной из точек роста нашей отрасли. Еще одно важное направление – решения для общественных пространств, когда детская или спортивная площадка становится частью природной и архитектурной среды. Мы сожалеем об утрате дворовой культуры. Но ее же легко вернуть, благо есть запрос общества. Третья точка роста связана со стилем жизни, сферой досуга и развлечений. Огромное количество людей самого разного возраста занимается творчеством. Как показывает практика, многие идеи – от игрушек до мебели – вполне пригодны для мелкосерийного производства, а некоторые – и для промышленного. В том числе и в нашей отрасли. У нас в стране огромное количество талантливых людей. И если хобби становится уважаемым видом деятельности, это открывает невероятные перспективы.
– Сейчас много говорится о национальной идее. Не пора ли подумать о том, чтобы наши дети могли играть в игрушки, воплощающие нашу национальную идентичность? Когда на смену Человек-пауку придут наши герои?
– Мы хотим инициировать национальный проект “Герои нашего детства”. С одной стороны, в нашем детстве было немало персонажей, которые пришлись бы по душе сегодняшним детям. Но они про них просто ничего не знают. С другой – через этих героев есть возможность наладить более тесный контакт между разными поколениями, помочь им лучше понять друг друга. В обществе есть огромный запрос на ролевые модели, основанные на нашей культуре. Такие, каким могли бы следовать наши дети. У нас мало игрушек, социально-сценарных и настольных игр, отвечающих этому запросу. Надо создавать героев, которым они бы поверили, кому хотели бы подражать. Это сложная глобальная профессиональная задача. Это вызов. Мы сейчас обсуждаем эту тему с ведущими анимационными студиями, книжными издательствами, производителями игр, игрушек, учебного оборудования. Но герои не возникают из пустоты. Нужны книги, фильмы, мультики. Точнее, нужны люди, которые будут писать эти книги и сценарии. Создавать компьютерные игры. Мы разработали проект, позволяющий синхронизировать выход фильма, книги, игры или мультика с выпуском созданной вокруг него экосистемы: брелоки, ручки, тетрадки и так далее. Еще одна неотложная задача – включить в сферу товаров для детей наше национальное достояние. К сожалению, дети, играющие в настольные игры, зачастую Париж или Лондон знают лучше, чем столицу своей страны. И тем более – чем родной город. Игр, основанных на известных достопримечательностях, крайне мало.
– Почему?
– Потому что сегодня купить лицензию на воспроизведение изображения собора Нотр-Дам легче и дешевле, чем на храм Василия Блаженного. Бюрократическая волокита зашкаливает, цены запрашиваются космические, хотя речь идет о товарах для детей. Что это, если не нанесение ущерба популяризации национального достояния? Положение нужно менять на законодательном уровне. Необходима синергия с директорами музеев и исторических памятников. Представляете, какие возможности тогда откроются?
– Как на индустрию детских товаров влияют такие проекты, как “Фабрика дизайна”?
– Мне близка и понятна задача этого проекта – облегчить встречу дизайнеров и представителей бизнеса. Дизайнер находит точку приложения своих дарований, а производитель – исполнителя, способного решить поставленную перед ним задачу. Любому творческому человеку важна самореализация. Она служит источником вдохновения, стимулом для поиска. Вокруг проекта формируется сообщество творческих людей, которое генерирует общую креативную энергию, подпитывая всех, кто попадает в его орбиту. Пример “Фабрики дизайна” показателен и достоин подражания. Верю, что таких проектов будет становиться все больше. Вот тогда мы сможем создавать национальные бренды, способные конкурировать с мировыми. А наша творческая молодежь сумеет сделать то, что не удалось предыдущим поколениям.