Девятнадцатый лишний
Ирина Александровна, в Москве 718 школ, точнее, крупных учебных комплексов. Никто из более чем полутора миллиона школьников без места не остается. Тем не менее в соцсетях нередко можно встретить сетования: «Школа платная, а ребенка не удалось устроить…» Что же у вас так привлекает родителей, которые хотят дать детям хорошее образование?
Ирина Рублева: У каждого нашего ученика свой индивидуальный учебный план. Если он выберет профиль, какого в школе нет, я его открою даже под единственного ребенка. Пока таких случаев не было, но, например, медиков традиционно учится не больше двух-трех-четырех. Почему лишать детей такой возможности? Основные дисциплины они проходят в своем классе, а потом отсоединяются в профиль. Да и в общих классах не три десятка человек, а не больше восемнадцати — важно, чтобы каждый школьник не только все видел и слышал, что происходит у доски, но и чтобы он был всегда услышан. А еще все тридцать лет «Ника» — школа полного дня, работает с 8.00 до 20.00. Не продленка, где ребенок лишь бы был присмотрен. Вместе с тьютором — воспитателем, старшим другом — после окончания занятий он выстраивает свой маршрут: выполняет домашние задания, ходит на факультативы, кто-то занимается спортом, а кто-то бальными танцами — все по личной карте интересов. И чтобы при этом не было пустых ям, когда школьник ничем не занят и в то же время не слишком перегружен. Для старшеклассников это уже не так актуально, а в начальной школе и даже в пятых-шестых классах очень востребовано.
Мы ломаем стереотипы, что в частной школе оценку и так поставят
Люди готовы за это платить. Откуда же тогда трудности с поступлением?
Ирина Рублева: Дело в том, что у нас нет мест. Например, я могла бы открыть десять первых классов — конкурс по 10 человек на место, а у нас только четыре класса. И пятые полностью закрыты, и восьмые… Нет помещений… Это проблема, из-за которой погибло много частных школ, родом, как и мы, из девяностых годов. Мы с 1995 по 2016 год сидели в старом маленьком садике. Нам повезло: в какой-то момент городу потребовалось небольшое помещение под открытие МФЦ «Мои документы». На улицу нас не выгнали — взамен мы получили вот эту пятиэтажку на улице Малой Юшуньской, 4.
Внешне «Ника» — самая обыкновенная школа постройки середины прошлого века. Фото: Сергей Михеев/РГ
Постройки середины прошлого века, здание было в очень плохом состоянии и пользовалось плохой репутацией. Как признался при знакомстве участковый, местные жители старались обходить его стороной. В государственной школе, которая располагалась в нем, к тому моменту оставалось всего 100 детей. Рядом рыли котлован для новой станции метро, строители предупредили: пошел плывун, ваше здание рухнет, если не вложить 10 млн рублей в подпорную стенку. На весь ремонт пришлось взять массу кредитов. В Германии, куда тогда же я поехала с проблемой здоровья, доктор спросил: «Если подозрение на рак подтвердится, сколько времени еще прожить вы отводите себе?» Ему было важно понять, буду ли я бороться с болезнью или сразу сложу крылья. Я без запинки ответила: семь лет. Такой срок мне был нужен, чтобы выплатить банкам долги. И вот только в прошлом году я, наконец, рассчиталась.
Сейчас школа в старой Москве живет по трем адресам — кроме Малой Юшуньской, еще на улицах Каховка и Азовской… Мешает, наверное, такой разброс?
Ирина Рублева: Конечно, мешает. Находили все площадки тоже убитыми, приходилось восстанавливать и их. Но места, где можно было бы собраться всем вместе, так и нет. Иногда, чтобы решить какую-то проблему, приходится обежать все здания. Хотя две площадки есть еще и в Новой Москве!
А там зачем вы открыли подразделение?
Ирина Рублева: Многие семьи наших учащихся там жили, на дачах, в своих домах. Возили сначала к нам на уроки старших детей, потом подрастали младшие. Везли их, тратя в пути по три-четыре часа. Тогда таких классных дорог, как сейчас, еще не было. Вот родители и взмолились: сделайте же что-нибудь в Новой Москве. Это, правда, была еще территория Подмосковья. Ну и дал минэкономразвития разрушающийся лесной детсад, который тоже пришлось ремонтировать. И снова все было сложно и дорого.
В школе дети должны не только получать знания, но и знать, как применить их в жизни, уметь критически мыслить
Признайтесь, завидуете, наверное, государственным школам, которым Москва строит сейчас настоящие супершколы! С атриумами, залитыми естественным светом, робополигонами, помещениями с трансформируемыми стенами, где легко оборудовать место для занятий и маленькой группе, а если надо — и для лекции всей параллели. Да еще по таким прекрасным проектам, которые все чаще попадают в номинанты архитектурных конкурсов!
Ирина Рублева: Радуюсь за учителей, которые получают такие новостройки, такие условия. Но не завидую — главное в школе все же не стены, а содержание обучения.
* * *
Мы идем с директором по этажам «Ники». Чистенькая, ухоженная, уже готовая к учебному году, но ничего особенного нет. Узкие коридоры, без лифтов. Все до мелочей продумано. Удобные раздевалки для мальчиков и девочек. Небольшие шкафчики для каждого школьника, чтобы положить лишние тетрадки и другие вещи и не таскать за собой в рюкзаке. Шахматный столик в углу. «Играют?» — спрашиваю у Ирины Александровны. «Никогда не пустует, — отвечает. — Во время урока часто вижу записку: «Просьба фигуры не трогать, партия не окончена». Прозвенит звонок на перемену, и игра снова продолжается. В холле к окнам пристроены столики — тоже можно позаниматься. В музыкальном классе пианино и место для хора. В одном из классов сзади мягкий диван. Удивляюсь: «Зачем?» «Устают за день дети. Надо где-то присесть с книжкой, выпрямить спину…» Другой класс, на мой взгляд, выглядит вполне просторным, и я мысленно начинаю пересчитывать места. Точно, 18, как и сказала директор.
Ирина Александровна, а если столы чуть подвинуть друг к другу? Еще парочка поместится? И смогут учиться не 18, а 22 школьника?
Ирина Рублева: А смысл какой? У нас кабинетная система. Другие классы более тесные — встает только девять столов. И места нет даже девятнадцатому ученику. К тому же школа развивается. Начинали с 60 ребят, а сейчас учатся 1000 детей очно, еще 1500 — онлайн. И потребности другие. Прежде не было информатики, сейчас ей отданы три кабинета, кабинетов физики вместо одного стало два… С пятого класса у всех идут вторые языки — итальянский, французский, испанский, уроки по ним три раза в неделю. По базовому английскому — каждый день. Много и спецкурсов в рамках дополнительного образования.
Шахматный уголок на переменах здесь никогда не пустует. Фото: Сергей Михеев/РГ
И снова о деньгах и не только
Так стройте себе еще школу!
Ирина Рублева: На что? Мы же не из списка «Форбс». Если бы не дотации Собянина детям-москвичам, которые школа получает, как и государственные школы, просто бы не выжили. И мы очень благодарны за это мэру Москвы. Плата родителей у нас не покрывает себестоимости обучения. По ценам мы, можно сказать, находимся в самом дешевом сегменте среди частных школ, у других выше. К тому же мы ломаем стереотипы, по которым считается, что в частной школе оценку ребенку и так поставят. У нас некоторые родители удивляются: как это? Мы платим, а сын пришел с тройкой? И не всем приходит в голову, что платят они за условия, в которых дети учатся.
Ну а двоечники у вас есть?
Ирина Рублева: Конечно, но очень мало. Не выучил урок? Провалял дурака, в подростковом возрасте бывает, получает два.
И что же вы?
Ирина Рублева: Как обычно, ставим на вид, ругаемся, с мамой разговариваем, объясняем, что знания измеряются не деньгами. Чаще всего взаимопонимания удается достичь.
А если не получается?
Ирина Рублева: Тех, с кем это невозможно сделать, я не держу. У нас договор заключается на ступень — сначала на начальную школу, затем на среднюю, старшую… Мы можем его не продлить. Но в любом случае, если родитель токсичный и мешает в развитии своему сыну или дочери, а бывает и такое, я всегда буду бороться за ребенка. Вижу, например, мощный диктат, когда родители требуют, чтобы школьник только сидел за учебниками. А у него талант, он хочет в школьном театре играть. Ищем способ помочь ему отстоять свое право раскрыться.
Чему еще учит «Ника», кроме того, что написано в учебниках?
Ирина Рублева: При всем разнообразии знаний наши дети должны знать, как с ними поступать. Вот отчего, например, на ЕГЭ выпускники часто теряют баллы? Они не умеют читать так, чтобы понять условие задачи. Не могут даже до конца дочитать — пробегут первое предложение и начинают отвечать. Это идет от того, что привыкли учиться по принципу: послушал, выдал и ты уже молодец. А сможешь ли ты применить это в жизни, мало кого интересует. У нас уже лет 20 идут уроки функциональной грамотности, в ходе которых учимся именно понимать каждую поставленную задачу, критическому мышлению. Например, разбираем статьи: одна о пользе прививок, а другая — об их вреде. Авторы и той, и другой уважаемые доктора наук. Начинаем разбираться, почему столь противоречивы мнения? И выясняется, что от одной статьи до другой прошло 20 лет, за это время наука сделала шаг вперед.
30 выпускников, или почти каждый третий, окончили школу «Ника» в этом году с золотой медалью
Применяя STEM-образование, привлекаем группы ребят к задачам, которые требуют разных знаний. Беремся, к примеру, строить дом. Его проектирование потребует знания математики, прокладка коммуникаций — физики, химии, привязка к местности — естествознания и т.д. Наша задача — дети должны понимать, что не должно быть так: урок русского языка прошел и его можно забыть, потом точно так же поступить с математикой и т.д. В жизни все взаимосвязано. Как, например, свобода личности и умение уважать чужое мнение. Уметь ценить красоту русского языка, чистоту речи, а мат даже не в школе, у нас его нет, а лишь в соцсетях — это вовсе не круто, а с православной точки зрения даже вызывание беса.
* * *
О том, что эти слова для учеников «Ники» не пустые слова, наглядно показывает коридор на втором этаже. В прошлом году к Дню учителя ребята подготовили своим наставникам сюрприз: втайне от них увешали стену портретами любимых учителей, под каждым из которых сделали подпись — почему именно он получил это высокое звание. Дети благодарят наставников за то, что «они добры и терпеливы», «в первый же день запоминают их имена», «находятся с ними всегда на одной волне», «учат выражать свою любовь на разных языках». …Есть в этой галерее и портрет в окружении детей Ирины Александровны Рублевой. Он с таким посвящением: «Любимый директор — это тот, кто дает возможность учиться с удовольствием!»
Что посеешь…
Где же вы берете учителей, способных говорить об этом так, чтобы дети им верили?
Ирина Рублева: Взращиваем. А еще есть школы, где такие качества не нужны. Живут по принципу: дал урок и пошел домой, а как живут ученики, как растут, там никому не нужно. Очень много обиженных учителей подбираем. А спустя буквально недели две-три идешь навстречу такому и видишь: улыбается. Спрашиваю: как ваши дела? «Превзошли все ожидания, я попал туда, куда надо. Увидел, как действительно круто быть учителем». Новички удивляются даже своим способностям: «Я и не знал, что умею петь, танцевать и даже лицедействовать».
Анна Шувакина: Тьютор — это воспитатель, наставник, старший друг. Фото: Сергей Михеев/РГ
Психолог Анна Шувакина, руководитель тьюторской группы, приехала из Оренбурга, и мы влюбили ее в себя. Завуч Оксана Строкова работает со мной почти с самого начала, 29 лет. Очень чутко относится ко всем новым тенденциям, старается внести их в жизнь нашей школы. Пабло Флорес, руководитель нашего международного департамента, испанец. Инженер-ракетостроитель, выпускник МАИ. Он занимается зарубежными проектами «Ники» с другими участниками ассоциации школ ЮНЕСКО. В прошлом году наши ребята, например, вместе со своими сверстниками из Италии, Турции и Непала выращивали помидоры. Взяли одни и те же семена, одного и того же производителя и в одно и то же время посеяли. Сами подготовили почву, построили теплицу, используя знания разных профилей. В течение нескольких месяцев онлайн наблюдали, как они во всех странах взошли, растут, как сказывается разный климат, разный уход. Когда итальянские школьники ушли на рождественские каникулы и растения никто не поливал, они, естественно, засохли. А у наших ребят созрели крупные, сладкие помидоры, которые они с удовольствием съели, не сомневаясь в их экологической чистоте. Какой учебник способен принести столько знаний о природе, сельском хозяйстве? Одновременно они учились и преодолевать языковой барьер, а главное — привыкали жить в открытом мире. Пусть сейчас это не так просто, но, как показывает практика, возможно.
Пабло Флорес: Мы стараемся открыть детям весь мир. Фото: Сергей Михеев/РГ
Повестка «Открытая школа в глобальном мире» в октябре у нас будет обсуждаться на международной конференции. На нее приедут французы, швейцарцы, бразильцы, китайцы, индусы. Пройдет встреча у нас уже третий раз. Сами тоже выезжаем за рубеж, хотя сейчас дорого, но брать все лучшее из мировой практики образования считаем необходимым.
Курирует это направление «Ники» моя дочь Екатерина Лукьянова. Она социолог по профессии, окончила МГУ, затем три магистратуры в разных зарубежных университетах, успешно поработала в Лондоне. В школе работать никогда не планировала, но масштаб развития «Ники» ей показался интересным, и она сумела придать ему новый импульс. Сама же продолжает учиться в Букингемском университете для лидеров образования. Сейчас в нашей школе, как и дети других учителей, учится мой внук. Мы считаем это очень полезным для того, чтобы чувствовать атмосферу, так сказать, изнутри.
Оксана Строкова: Я работаю в этой школе почти с ее создания — 29 лет. Фото: Сергей Михеев/РГ
А вы сами, Ирина Александровна, как пришли в педагогику?
Ирина Рублева: Работала после МГУ психологом в государственной школе. Единственная на тысячу человек. Тогда это было новшеством. Денег платили мало, пошла подрабатывать в частную школу. Но ее основательница в какой-то момент пришла к выводу, что это не бизнес, денег на нем не сделаешь, и решила распустить школу. Мы были молодые, у всех дети. Как их кормить, чем жить дальше? Коллеги обратились ко мне: сделайте же что-нибудь, чтобы мы не остались без работы! Опыта, понятное дело, не было никакого, но в меня поверили и самое интересное — поверила в себя и я. Так и получилось: в сентябре нас бросили, а в марте мы уже сделали свою школу. В общем, видимо, не зря я так берегла фотографию своей прабабушки Надежды, которая в 75 лет за свой учительский труд была награждена орденом Ленина. Кровь сказывается.
Правда, что «Ника» не первый год входит в рейтинг лучших школ России по конкурентоспособности выпускников?
Ирина Рублева: Правда, как и то, что из 100 наших выпускников 30 получили золотые медали. Одна девочка получила эту награду после онлайн-обучения.
И где же ваши выпускники сейчас?
Ирина Рублева: Те, кто окончил школу недавно, учатся в самых престижных вузах страны. Большинство же взрослые, состоявшиеся специалисты, работают на ответственных постах в экономике и управлении. Есть среди выпускников и те, кто реализовался за границей. Они ведь английский знают в совершенстве, все, кто хочет, получают сертификаты Кембриджского университета, подтверждающие уровень владения им. Один выпускник работает, например, топ-менеджером у Илона Маска. Мы радуемся, гордимся их успехами. Надеемся встретиться со всеми на 30-летии школы, которое отметим в будущем году. Я знаю: где и кем бы ни работали, все они остаются нашими «никовцами».
О чем вы еще мечтаете, Ирина Александровна?
Ирина Рублева: О том, чтобы в целом поменялось отношение к школе, к учителю. Чтобы все поняли, что учитель не обслуга, не человек второго сорта. Наша миссия — социальное служение.