 |
| © rfranca / Фотобанк 123RF.com |
Суды удовлетворили иски дочери и вдовы умершего пациента к учреждению здравоохранения, врачи которого “просмотрели” рак у мужа и отца истцов много лет назад (Определение Восьмого КСОЮ от 2 июля 2024 г. по делу № 8Г-11515/2024).
Суды установили, что:
- пациент ежегодно проходил медосмотры по направлению работодателя. Эти медосмотры включали в себя и ежегодную флюорографию органов грудной клетки. По заключениям врачей ответчика патологических изменений в легких в период с 2000 по 2010 год у пациента не обнаруживалось, а вот снимки 2011 года уже вызвали у врачей панику. Пациента срочно отправили на лечение в стационар, но лечение оказалось неэффективным, и пациент умер;
- при этом согласно письму главного врача ответчика от 7 марта 2012 г. клинический случай пациента был подробно разобран работниками ответчика, и установлено, что во время периодического осмотра пациента в сентябре 2010 г. врачами ответчика была допущена недооценка данных и не был выполнен стандарт обследования при изменениях, которые были зафиксированы на флюорографии пациента в 2010 году. В силу сложившийся ситуации и выявленного нарушения к данным медработникам приняты меры: завотделением диагностики объявлено замечание за недостаточный контроль за работой врачей отделения диагностики, одному врачу объявлен выговор, другой врач уволена;
- в этих данных судом усмотрено наличие непрямой (косвенной) причинно-следственной связи между действиями ответчика по оказанию медпомощи и наступлением смерти пациента, поскольку невыполнение ответчиком своевременного и квалифицированного обследования для уточнения диагноза пациента не позволило своевременно выявить у него заболевание, что в отсутствие лечения привело к прогрессированию этого заболевания, приведшего, в свою очередь, к смерти;
- отсутствие прямой причинно-следственной связи между недостатками в оказании спорной медпомощи пациенту и его смертью не исключает гражданско-правовую ответственность за указанные недостатки, поскольку недооценка данных, полученных при проведении ежегодных периодических осмотров, и невыполнение необходимого стандарта обследования способствовало ухудшению состояния здоровья пациента, его страданиям, а также страданиям его близких – супруги и дочери, являвшихся очевидцами ухудшения состояния здоровья близкого им человека, которому они не могли чем-либо помочь, облегчить его состояние;
- в силу чего имеются основания для взыскания с ответчика в пользу истцов компенсации морального вреда, причиненного вследствие оказания некачественной медицинской помощи.
Столь поздний срок обращения в суд (в 2023 году) истцы объяснили тем, что в момент смерти пациента его дочь являлась несовершеннолетней и вообще не обладала правом на самостоятельное обращение в суд за защитой нарушенного права. А в принципе судебное разбирательство – поскольку оно предполагает необходимость давать пояснения и вновь вспоминать период болезни близкого и родного человека, – являлось дополнительным психотравмирующим фактором, тем более что нормами действующего законодательства не установлено критериев продолжительности временных периодов между возникновением права требования возмещения морального вреда и его размеров.
Тем не менее, разрыв во времени между смертью пациента и обращением за судебной защитой суд все-таки учел, определяя справедливый размер компенсации морального вреда – полмиллиона рублей в пользу дочери и 300 000 рублей в пользу вдовы (которая, на что отдельно указал суд, повторно вышла замуж спустя непродолжительный период времени после смерти первого мужа).