Он родился в Воронеже, в Ямской слободе (название многих пригородов России, где традиционно проживали ямщики, без которых при отсутствии железных дорог и автотранспорта не было бы сообщения между городами и селами), в семье машиниста паровоза и домохозяйки, ежегодно рожавшей детей. Он был старшим из одиннадцати, и на нем, как на старшем, потом лежала забота о всей многочисленной семье.
Первая книга — сборник стихов «Голубая глубина» — вышла в 1922 году в Краснодаре. В ней чувствовалось сильное влияние символистов, недаром ее положительно оценил их вождь Валерий Брюсов. Впрочем, еще раньше в печати появилась брошюра «Электрификация». Прежде чем стать профессиональным писателем, Андрей Климентов успел принять участие в Гражданской войне машинистом и стрелком ЧОН (части особого назначения), занимался электрификацией и мелиорацией, выдвигая смелые идеи по модернизации советской промышленности и сельского хозяйства. Словом, был самым непосредственным участником всех главных событий страны в 20-30-е годы, а не каким-то кабинетным литератором, выдумывающим свою, фантастическую действительность.
Тем удивительнее, что именно как писатель он был отторгнут советской литературой.
В этой связи валить всю вину на Сталина, который возмутился его повестью «Впрок», опрометчиво опубликованной в журнале «Красная новь» Александром Фадеевым в 1931 году, было бы неправильно. Платонов действительно не вписывался в литературу тех лет. Ни в «пролетарское» ее крыло, к которому принадлежал по факту своего происхождения, ни в «попутчики» (Федин, Каверин, Зощенко и другие), ни в «новых крестьян» (Есенин, Клюев, Клычков), ни в «белогвардейцы», одним из которых объявили Булгакова. Он как бы оказался в стороне от всех.
Ему искренне пытался помочь Горький, высоко оценив его первую повесть «Епифанские шлюзы». Но внимательно и добросовестно прочитав рукопись романа «Чевенгур», Горький впал в растерянность. «Человек вы — талантливый, это бесспорно, — пишет он Платонову в сентябре 1929 года, — бесспорно и то, что вы обладаете очень своеобразным языком… Но при всех неоспоримых достоинствах работы вашей я не думаю, что ее напечатают, издадут. Этому помешает анархическое ваше умонастроение, видимо свойственное природе вашего «духа».
И это письмо получил человек, возглавлявший отдел электрификации в Губземуправлении, построивший три электростанции, служивший главным инженером-мелиоратором в Воронежской губернии, участник Первого Всесоюзного гидрологического съезда и т. д., то есть человек и гражданин, который реально поднимал экономику огромной страны после военной разрухи.
Какой странный и страшный парадокс…
После бессилия Горького и гнева вождя Платонову практически закрыли путь в советскую литературу навсегда. Он выступал в качестве литературного критика (один из псевдонимов — Человеков), военного корреспондента и даже в 1946 году опубликовал в «Новом мире» гениальный рассказ «Семья Иванова» («Возвращение»), который стал едва ли не первой ласточкой честной послевоенной прозы. Благодаря дружбе с Шолоховым выпустил в свет переложение сказок народов России «Волшебное кольцо». Но его многочисленные романы и пьесы оставались под спудом.
После бессилия Горького и гнева вождя Платонову закрыли путь в советскую литературу навсегда
5 января 1951 года он скончался в Москве от туберкулеза, которым, видимо, заразился от сына, арестованного пятнадцатилетним мальчишкой еще до войны и скончавшегося вскоре после заключения.
С Андреем Платоновым и сегодня все еще очень неясно. Его образ в общественной, культурной (и какой угодно) жизни все еще до конца не проявился. Ни один из его персонажей не вошел в национальные мифы.
Выжила одна-единственная легенда — о бедном гении, подметающем символической метлой литинститутский асфальт. На самом деле он жил в писательской квартире во флигеле московской усадьбы Яковлева, где родился Александр Герцен и где находился и находится Литературной институт имени Горького. Возможно, он и расчищал дорожки от снега, но уж точно не служил дворником, как многие считают. Все-таки был офицером в отставке и членом СП СССР.
Тем не менее с этой несчастной метлой он и вступил в ХХI век. Как тот скрипач из фильма «Кин-дза-дза», он как-то трогательно «не нужен».
Из него пытались сделать крутого модерниста. Не вышло. В его прозе есть этот постоянный сердечный мотив: «сердце-то ведь само дышит, меня не спрашивает» («Родина электричества»); «сердце пробилось на свободу, заполнив все его существо теплом и содроганием» (рассказ «Возвращение»).
Его пытались приспособить в нормативные «патриоты». И опять не вышло. Слишком нежен, загадочен, недоговорен. Его главный герой в романе «Чевенгур» — о, Боже! — влюблен в Розу Люксембург. У него персонаж Крейцкопф в рассказе «Лунная бомба» отправляется на Луну и сообщает: «Скажите же, скажите всем, что люди очень ошибаются. Мир не совпадает с их знанием».
С ним некоторое время носились «демократы». Потом почувствовали вкус власти и больших денег. И вновь Платонов незаметно отошел в тень. Его герои слишком бедны и голодны. Они закалены недостатком жизненных средств к существованию до бесчувственности к своей и чужой плоти. Они даже слез не проливают в отличие от героев Некрасова и Достоевского.
Его герои слишком бедны и голодны. Они закалены недостатком средств к существованию, что даже слез не проливают
«Заринн-Тадж не плакала. Выросшая в нагорной хорасанской роще, она с любопытством глядела в пустой свет туркменистанской равнины, скучной, как детская смерть, и не понимала, зачем там живут» (рассказ «Такыр»).
Наверное, когда-нибудь он станет современным. Когда-нибудь — в день Страшного суда. Когда окажутся бессмысленными все «разногласия», когда будет все равно, где застал тебя этот день — в «Мерседесе» или в «Запорожце», когда креветка покажется не слаще черствой корочки, а роскошная автострада не комфортнее разбитой проселочной дороги. Когда и деньги будут действительно никому не нужны.
«Не время сна, не время спать, пора весь мир уж постигать и мертвых с гроба поднимать!» — произнес неизвестный человек надо мною.
Я в ужасе опомнился».
Это — из Платонова. Это все еще не современно и не нужно. Мы все еще спим…
Тем временем
В родном для Андрея Платонова Воронеже открыли выставку к юбилею писателя. Она разместилась в здании Мещанской управы Воронежского литературного музея и знакомит с первыми стихотворениями, рассказами, статьями Андрея Платонова, а также с его литературным окружением, куда входили самые разные писатели, поэты, журналисты, художники. Выставка будет работать до 20 октября.