Владимир Петрович, когда в вашем музее цифровые технологии превратились из мечты в реальность?
Владимир Гриценко: Нам, можно сказать, повезло — юность музея-заповедника «Куликово поле» совпала с началом цифровизации. В нашем коллективе не было настороженного отношения к цифровым технологиям. Все понимали, что в нашем деле они многое могут дать. Правда, началось все несколько раньше — с музея «Тульские древности», который впоследствии стал первым нашим филиалом. Он был задуман так, чтобы в центре экспозиции размещался большой экран. Тогда, в 1994 году, это была обыкновенная видеодвойка — телевизор и плеер. Через два года был организован музей-заповедник «Куликово поле». Наш главный экспонат никакое здание не вместит. Но собственно экспозицию пришлось развернуть в совсем небольшом здании бывшей приходской школы в селе Монастырщино. Там просто не было места для сложной цифровой аппаратуры. После передачи храма-памятника Сергия Радонежского — там часть нашей коллекции размещалась еще в советские времена — положение стало просто катастрофическим. И только когда началось строительство нового комплекса в деревне Моховое, мы смогли всерьез задуматься об использовании цифровых технологий.
То есть, это было не просто данью веяниям времени, а насущной необходимостью?
Владимир Гриценко: И то и другое. Любой музей стремится идти в ногу со временем. Но мы занимаемся экспонированием предметов археологии. А она, как известно, в большинстве случаев, работает с фрагментами. Выставлять просто артефакты, за исключением уникальных, цельных предметов, без грамотного сопровождения — бессмысленно. Отсюда наш интерес к цифровым технологиям, дающим возможность как можно полнее представить экспонаты.
Какие задачи ставились перед разработчиками цифровой концепции?
Владимир Гриценко: Одной из важнейших задач было насыщение экспозиционного пространства дополнительной информацией в простой, понятной и быстро считываемой форме. Это должен был быть не просто текст, эдакая расширенная этикетка, как это происходило на заре цифровизации, а еще и специальная графика, его дополняющая. Во-вторых, нужно было сделать экспозицию интересной посетителям разного возраста. Специфика нашего музея в том, что к нам часто приезжают большими семьями, где даже не два, а три поколения — бабушки-дедушки, родители и дети разного возраста, от дошколят до старшеклассников. Цифровые технологии позволяют каждому взглянуть на одни и те же предметы с высоты соответствующего опыта. Согласитесь, он даже у детей 5 и 10 лет очень разнится. У родителей и их старших родственников она тоже может сильно отличаться. И, в-третьих, технологии должны были работать на сценарий, который мы выбрали для каждого конкретного пространства. Экспозиция — это ведь своего рода спектакль с завязкой, кульминацией и финалом. Потому так важно, чтобы в нужный момент у зрителя появлялась соответствующая эмоция.
А разве это не задача экскурсовода, ведущего посетителей?
Владимир Гриценко: Олег Генрихович Вронский или Наталья Львовна Новикова справляются с этим блестяще. Но сложно ожидать от каждого экскурсовода актерского дарования. Однако дело не только в этом. Для экскурсовода экспозиция — готовый объект, он его только интерпретирует. А чтобы посетитель погрузился в авторскую историю тех, кто создавал этот контент, больше подходят цифровые технологии. Проверено на опыте — это работает с вероятностью выше 90%. Конечно, люди обладают разной степенью эмоциональности, и мы это учитываем. Но мне не раз приходилось видеть, как у наших гостей в некоторых точках показа буквально слезы наворачивались на глаза. Кроме того, мы тщательно анализируем отзывы и убеждаемся, что задуманный эффект достигнут.
Для создания цифрового контента привлекались специалисты со стороны?
Владимир Гриценко: Даже очень крупные музеи редко могут себе позволить иметь в штате команды профессионалов для всего спектра задач. Мы привлекали большое количество специалистов со стороны. Но есть один подводный камень — если хочешь, чтобы все было сделано так, как ты это видишь, придется самому во все детали влезать. Поэтому наши сотрудники очень тщательно разрабатывали все техзадания и выступали экспертами при оценке результатов. Надо очень критически оценивать то, что тебе предлагают исполнители. Не всегда недочеты можно выловить сразу, многое выплывает со временем. У нас нашлось, что переделать и улучшить в первоначальном исполнении. Наши сотрудники, набираясь опыта, вносили коррективы в экспозицию. Цифровой контент — продукт творческий. А предела совершенству — не существует.
По какому принципу включались в экспозицию 3D-модели?
Владимир Гриценко: Исключительно по необходимости наглядно показать тот или иной предмет в развитии, что невозможно, если показывать его как таковой. Отдельная история — уникальные предметы из собраний других музеев, которые даже на крупные межмузейные проекты не всегда удается заполучить. Но они, именно в силу своей уникальности, дают экспозиционному пространству какие-то важные доминанты. В нашем случае — дополняют рассказ о Куликовской битве и реалиях той эпохи. К примеру, в собрании Исторического музея хранится так называемый Симферопольский клад — прекрасное собрание ювелирных украшений эпохи Крымского зулуса Золотой орды. Это конец XIV — начало XV века, фактически он «современник» Куликовской битвы и многое может рассказать о людях того времени. 3D- модели дополняют нашу экспозицию, делая ее ярче, интереснее и информативнее, ведь история этих сокровищ превращается еще и в виртуальную «игру в реставрацию», чего ни с подлинниками, ни даже с их вещественными копиями организовать невозможно.
Цифровой двойник просто заменяет недоступный оригинал?
Владимир Гриценко: Не просто. В музейном деле давно используется копирование. Возьмем, к примеру, шапку Мономаха, всем знакомый, растиражированный образ. С помощью динамичной 3D-модели мы показали, как ее вид менялся от эпохи к эпохе и какой она была во времена Дмитрия Донского. Исследования историков мы переложили в вид, понятный посетителям, и я не раз наблюдал искреннее удивление тех, кто считал, что она всегда оставалась неизменной. Даже если бы мы сделали предметную копию шапки Мономаха, история получилась бы статичной. Цифра придала ей динамику.
Для юных посетителей у вас создано отдельное пространство. В нем цифровые технологии задействованы?
Владимир Гриценко: Ваша логика понятна: если дети растут с гаджетами в руках, то именно цифра сделает для них музей интересным. Мне такая практика представляется порочной. Она является следствием упрощенного представления о них. На самом деле, все обстоит несколько иначе. Я бы не стал возводить цифровые технологии в абсолют. Музеи обладают и иными, не менее действенными интерактивными технологиями. Цифровые технологии в детском музее есть, но акцент на них мы не делали. Экспозиция там небольшая, размещение необходимого оборудования в ущерб собственно экспонатам мы посчитали нерациональным. И, как и в Моховом, сделали ставку на двигательную активность. Мы совершенно сознательно закладывали на квадратный метр площади как можно больше «секретиков». Помните, в нашем детстве была такая забава — найди спрятанный тайник? Дети и передвигаются по экспозиции от одного тайника-секретика к другому. Обычная линейная экспозиция в маленьком пространстве удержала бы их внимание минут на десять, а наша затягивает не меньше, чем на полчаса.
Ребят так надолго можно оторвать от планшетов-смартфонов?
Владимир Гриценко: Жаловаться на то, что они сутками зависают в гаджетах, сегодня практически норма. Но яркая движущаяся картинка действительно привлекательна. Вспомните, как мы в детстве мчались со двора к телевизорам, когда показывали мультики. Контент сегодняшних гаджетов — тот же «мультик». И если планшету нет альтернативы, он заберет на себя все внимание ребенка. Но в том-то и дело, что желание двигаться заложено в каждом растущем организме. Интерес к подвижным играм взрослые сами в них убивают. Мы показываем, что можно организовать детский досуг иначе. И взрослым это по душе, а нам это очень важно. Ведь дети сами к нам не доберутся, нужны заинтересованные взрослые, которые их к нам привезут.
Не так давно в Туле, у стен Кремля был создан Музейный квартал, где разместились «представительства» музеев области, в том числе и ваш.
Владимир Гриценко: И не один, а два — «Музей-лаборатория» и научный центр «Археология и реставрация». Проект был приурочен к 500-летию Тульского кремля, целую улицу сделали пешеходной, и она стала как бы «витриной» тульских музеев. В двух филиалах работают наши археологи и реставраторы, проводятся выставки, встречи с учёными, лекции, мастер-классы.
Цифровым технологиям там тоже место нашлось?
Владимир Гриценко: Центр «Археология и реставрация» — это симбиоз цифровых технологий и классических предметов. На сегодняшний день мы разработали два проекта с использованием дополненной реальности. Первый — «Тайны и загадки Куликова поля» — посвящен археологическим изысканиям. Нам давно хотелось поближе познакомить наших гостей с профессиями археолога и реставратора, показать, насколько сложен и увлекателен их труд. И вот теперь они могут последовательно почувствовать себя и археологом, и реставратором, и реконструктором. Дополненная реальность позволяет человеку «оказаться» в экспедиции на месте сражения и, окунувшись в увлекательную игру-приключение, узнать, как проводятся раскопки, как обнаруживают, атрибутируют и реставрируют исторические находки, как изготавливаются их реплики и копии. Те, кто со всеми заданиями успешно справится, смогут в награду пострелять из «реконструированного» ими виртуального лука. Второй проект был создан для нашего нового филиала, который в скором будущем откроется в городе Епифань, так называемым воротам Куликова поля. Возник он как крепость в линии Большой засечной черты, защищавшей тогдашние южные русские земли от набегов крымчаков. В дополненной реальности можно оказаться в Епифанской крепости в роли затинщика — воина, вооруженного затинной пищалью, тяжелым ружьем, предназначенным для защиты укреплений. У наших предков слово «тын» обозначало любое ограждение, в том числе и крепостную стену. Этот проект будет интегрирован в экспозицию будущего музея.
С вашей точки зрения, в каких случаях цифровые технологии незаменимы в музейной практике, а в каких неуместны?
Владимир Гриценко: Сегодня высокими технологиями удивить трудно. И не стоит их возводить на пьедестал, делать самоцелью. Само определение — технологии — указывает на их предназначение. Это средство. Инструмент, который стоит брать в руки, только зная ответ на ключевой вопрос — ради чего? А не под влиянием моды — у всех есть, значит, и у нас должны быть. Есть и еще один важный нюанс. Мне не раз доводилось бывать в крупных зарубежных музеях и наблюдать грустную картину — «мертвые» экраны посреди навороченных экспозиций. Они диссонируют настолько сильно, что портят все впечатление. Любой прибор рано или поздно выходит из строя и его приходится ремонтировать или заменять новым. А это, извините за банальность, очень приличные деньги. Подобными «свободными» суммами большинство музеев не располагает. Насыщая экспозицию гаджетами, ты становишься их заложником. Так что, продумывая концепцию, необходимо учитывать — как оборудование будет работать через год, пять, десять лет.
Споры вокруг «конкуренции» подлинников с их цифровыми двойниками возникли на заре цифровизации и не утихают до сих пор. Не одолеет ли, в конце концов, виртуальная реальность подлинную?
Владимир Гриценко: Мне эта дискуссия представляется несколько надуманной. Мы очень внимательно следим за статистикой, а она показывает рост количества как виртуальных, так и реальных посетителей. В пандемию, да, виртуальность получила карт-бланш. Но как только появилась малейшая возможность передвигаться, люди поспешили ею воспользоваться. Человек не может долго находиться в вакууме. Ему необходимы живое общение, непосредственные впечатления, которых виртуальная реальность обеспечить ему не в состоянии. Если кто-то не хочет возвращаться в реальный мир, то это скорее обусловлено складом личности. Практика показывает, что грамотно реализованные цифровые технологии только усиливает в человеке желание увидеть подлинники своими глазами. Вспомните, в Советском Союзе мало кто имел возможность путешествовать даже по стране, не говоря уже за границу. Большинство, как тогда шутили, «смотрело на мир глазами Юрия Сенкевича», знаменитого ведущего передачи «Вокруг света». Но как только у людей появилась возможность, все дружно рванули за личными впечатлениями. Какой бы талантливой ни была творческая команда, создающая тот или иной виртуальный продукт — музейный или, еще шире, туристический, она не в состоянии заменить человеку личное присутствие в этом месте. Нам нужен прямой контакт с реальностью, без посредников.
Но музеи все чаще размещают на сайтах виртуальные экскурсии. А IT-специалисты грезят о временах, когда к «картинке» присоединится запах, вкус, тактильные ощущения. Не боитесь такой перспективы?
Владимир Гриценко: Нисколько. Талантливо, качественно сделанный электронный контент необходим любому музею или достопримечательному месту, чтобы… работать на повышение его посещаемости. Сегодня люди стараются заранее планировать свои путешествия. Наш музей расположен далеко от больших городов. Даже от Тулы до нас 130 километров. Когда нам звонят из Москвы и спрашивают, какая есть поблизости станция метро, мы иногда шутим — «Бульвар Дмитрия Донского». Географически это действительно так. Добраться к нам можно либо с организованной экскурсией, либо на собственном автотранспорте. Чтобы предпринять такую поездку, потенциальный посетитель хочет знать, что он увидит, ради чего едет. Цифровой контент ему в помощь. Мы показывали VR — проект «Тайны и загадки Куликова поля» на выставке «Россия». И каждый раз люди, сняв очки и шлем, восторженно восклицали: «Как же у вас здорово! Обязательно приедем и все увидим сами!»