Режиссер рассказал о том, зачем нужно зашивать дырочки на футболках, какое кино интересно зрителю, а также о том, почему намерен взять псевдоним.
— Чем вас привлек проект «От идеи до премьеры»?
— Мне нравится, что люди по-прежнему восторженно относятся к миру кино. И хочется приблизить их к этому волшебству, помочь им стать его частью. Когда только узнал о задумке «Москино» — дать москвичам возможность предложить свои идеи для синопсисов, а затем поучаствовать в качестве артистов и для этого пройти «Народный кастинг», то мне это сразу понравилось. Это очень перспективный эксперимент, мне кажется, что раньше такого у нас не делали. И потому я был приятно удивлен, когда организаторы предложили мне снять одну из короткометражных картин. Рабочее название ленты — «Побег».
— Почему вам кажется интересным привлечение в кино непрофессионалов?
— У каждого человека есть свой собственный взгляд. Когда ты полностью погружен в индустрию, в ежедневный процесс, то со временем появляются шоры. Думаю, что организаторам хотелось найти новый взгляд, быть может, в чем-то наивный, но точно незамыленный. Кроме того, как я уже сказал, людям надо давать шанс пробовать себя. Представляете, как те, кто предложил замысел, идею картины, смогут сказать друзьям, знакомым, коллегам: «Приходите в кинотеатр «Художественный» 24 августа, там покажут фильм по моему сценарию». Мне кажется, это невероятно круто.
— Режиссер Владимир Иванович Хотиненко сказал, что сегодня нельзя не учитывать тот факт, что кино сильно демократизировалось и любой человек, имеющий смартфон, может запросто снять свой фильм. Более того, благодаря соцсетям он может представить его на суд зрителей. Как думаете, почему людям все-таки хочется попасть на большой экран, быть оцененными профессионалами?
— Мне кажется, что кино — это не просто видеозапись, а некая система мышления, определенным образом организованный внутренний мир. Именно на Высших курсах сценаристов и режиссеров, где моим мастером был Владимир Иванович, тебе предлагают посмотреть на мир по-другому и показывают, что такое кино. А с другой — считаю, что, несмотря на возможность снимать, далеко не у каждого есть понимание, как это делается. Мало просто нажать на кнопку записи, нужно еще замедлиться или совсем остановиться, чтобы начать созерцать, осмысливать происходящее.
Опять-таки, кино — это вопрос выбора. Тут мало только фиксировать, нужно еще и понимать, что ты собираешься показывать зрителю, а что нет.
— То есть магия кино никуда не делась?
— А куда она может деться? Театру несколько тысяч лет. Если говорить примитивно, театр — это сцена и зрительный зал. Сцена — это кусочек земли, приподнятый для того, чтобы нам было чуточку больше и лучше видно. Экран тоже как бы сцена, которую приподняли и поместили на стену. Это окошко в жизнь, через которое чуть лучше видно. Но при этом у режиссера есть возможность что-то показывать через это окошко, а что-то не показывать, подразумевать. И вот так и появляется некая магия. Ведь иногда, когда в жизни с нами что-то случается, мы говорим: «Точно, как в кино!» Почему? Какие-то жизненные явления мы не можем интерпретировать однозначно, мы воспринимаем их двояко. Давайте пример: вы спешите на какую-то важную для вас встречу или даже лучше — на концерт. Спускаетесь в метро и, когда проходите через турникет, видите, что ваш поезд уже стоит, а значит, он вскоре закроет двери и уедет. Конечно, нужно бежать, и вы бежите и не понимаете, успеете до закрытия дверей запрыгнуть внутрь или нет. А когда вы в шаге от вагона видите, что двери уже дрогнули, начали двигаться, сейчас они закроются, прыгаете — и бах! За вашей спиной сомкнулись двери, вы в вагоне. Успели. И тут замечаете, что в вагоне играет музыка. Присмотревшись, вы замечаете уличных музыкантов, играющих какую-то веселую мелодию, и все их слушают с улыбками. И вы теперь тоже улыбаетесь. Если себе это все представить, то можно сказать: «О! Кино!» А это потому, что ситуация двояка. Вы вроде бы просто в метро, а вроде бы как оказались на концерте. Вы и ехали на концерт, но попали на него в вагоне. Вот это кинематографично. Ощущаете какую-то магию? Я чувствую.
— Вы работаете над картиной «Побег». Почему выбрали историю про отношения мужчины и женщины?
— Я знаю, почему остановился именно на этом сценарии. Здесь есть над чем подумать и в чем попытаться разобраться. Я бы не сказал, что это история мужчины и женщины, для меня это скорее про то, что всегда важно разговаривать друг с другом. Каждый из нас живет в своей голове, варится в своих мыслях, и что там происходит, зачастую остается секретом для другого человека. Мы не умеем читать мысли. И, казалось бы, чего проще — открыть рот и сказать, чего ты хочешь, чего боишься, что чувствуешь. Иначе как другой человек поймет это? Но беда нашего мира в том, что люди перестали говорить друг с другом. Быть может, вам покажется странным такое сравнение, но мы перестали зашивать дырочки на футболках. Просто выбрасываешь старую и покупаешь новую. Ведь ты в ней пять лет ходил, она ощущалась как вторая кожа. А тут слегка порвалась. Заштопай ее, и, возможно, ты еще достаточно долго сможешь ее носить. Но нет, трудно, затратно, да и времени нет. Между людьми так же: чуть наметился разлад в отношениях — сразу ищем что-то новое. Хотя иногда, чтобы залатать брешь, нужно просто вовремя все обсудить.
— То есть вы верите, что в наш скоростной век, когда все меняется в один клик, можно сохранить длительные отношения, если начать говорить друг с другом?
— Я стараюсь в это верить, хотя это и сложно, учитывая, с какой скоростью мы движемся и насколько привыкли к цинизму и разочарованию. Хотя у меня перед глазами есть пример — мои мама и папа вместе более 35 лет. И не сказать, что у них была простая жизнь: и развал Союза, и 90-е, и возникновение совершенно нового мира, и много чего еще. А люди все равно вместе и любят друг друга. Да, мир меняется, большая часть людей думает, зачем тратить время, эмоции, терпение, финансы на человека, который перестал устраивать, если его можно просто поменять. Ведь вариантов всегда много. Я понимаю, такова современная тенденция, но поддерживать ее не хочу.
— Мне кажется, в этом вы очень совпадаете с участниками первого (сценарного) этапа проекта «От идеи до премьеры», где более 40% поданных заявок были про любовь.
— И меня это радует, если честно.
— Давайте вернемся ко второму этапу — «Народному кастингу». Насколько вам интересно на площадке с непрофессионалами и насколько это «рабочая история»?
— Мне очень интересно, и я совершенно уверен, что это рабочая история. Есть масса удачных примеров, которые это доказывают. Мы устанем перечислять режиссеров и даже великих, которые не чурались приглашать сниматься непрофессионалов: Муратова, Сокуров, Кончаловский и так далее. Если говорить обо мне лично, то для меня это разный материал для работы. Надеюсь, прозвучало не слишком цинично.
У актера есть образование, пример мастера, у которого он учился, он понимает, как ему сделать тот или иной жест, как смотреть, как дышать. А непрофессионал — это человек с артистическим складом характера, чья сила дикая, неукрощенная. С одной стороны, благодаря этому можно нащупать неординарные ходы и получить невероятный результат, а с другой — есть риск, что ничего не получится. Гарантировать результат в этом случае еще сложнее.
— Хорошо, а что дает профессиональное режиссерские образование?
— Образ мышления. Мало просто научиться каким-то приемам, нужно найти собственное ощущение окружающего мира. В одном из своих онлайн-курсов Александр Сокуров отметил: «Режиссура — это ответственность. Вы просите у людей отдать вам время своей жизни, которое никогда не возместится. Задумайтесь, сможете ли вы дать им взамен нечто стоящее, то, что сделает человека лучше».
Мои мастера Владимир Иванович Хотиненко, Владимир Алексеевич Фенченко и Павел Константинович Финн учат иначе смотреть на мир, по-другому его чувствовать и понимать.
Режиссер — это одновременно и философ, и мыслитель, и художник, и психолог, и артист, и фокусник, и менеджер, которому нужно управлять всем процессом. Вот такое сочетание.
— Совет Александра Николаевича Сокурова довольно опасный. Не случится ли так, что человек погрязнет в рефлексиях, сомнениях и вообще никогда ничего не снимет?
— В кино, как по большому счету везде, действует естественный отбор. Например, мой мастер Владимир Алексеевич Фенченко искренне убежден, что для того, чтобы стать режиссером, нужно быть мужиком, причем не имеет значение, какого человек пола.
Опять же, если помните, то дипломная работа Андрея Арсеньевича Тарковского называлась «Каток и скрипка». Про что это кино? Про то, что в нашем мире у всего есть творческая часть и техническая — скрипка и каток. Режиссер обязан уметь «укладывать асфальт», но при этом не забывать о скрипке, чтобы не клепать одинаковые фильмы, составляя нечто из крупных, средних и общих планов.
— Слышала, что вы намерены взять псевдоним. Почему и какой?
— Так оно и есть. Причин несколько. Я долгое время работал в индустрии как второй режиссер. На самом деле эта профессия достаточно далека от режиссуры. Когда я входил в кино, я этого не понимал. Думал, что в сфере кино существует карьерная лестница, но нет. В индустрии меня очень хорошо знают как второго режиссера, а мне это уже совсем не интересно.
А потому мне нужно разделить в себе режиссера и второго режиссера. Меня нынешнего и меня из прошлого. И поэтому думаю, что дальше буду снимать и продвигаться в профессии под псевдонимом Иван Таракан. Во-первых, это бабушкина фамилия. Во-вторых, есть масса объяснений. Например, у Франца Кафки есть персонаж Грегор Замза, который в какой-то момент проснулся и понял, что превратился в насекомое. Внезапно он стал иначе видеть и оценивать мир. А я в какой-то момент проснулся и понял, что стал режиссером. Опять же, если вдруг я сниму какой-то фильм, который не «зайдет» зрителю, так всегда можно сказать: «Видели, кто это снял? Таракан, так чего вы хотели?»
Кроме того, все режиссеры со своими тараканами. Ну как-то так. Видите, сколько ассоциаций разных. Это я впервые так подробно рассказываю. Потом просто буду говорить «ну как-то так».
— Чего сегодня не хватает нашему кино? Чего бы хотелось зрителю?
— Людям хотелось бы увидеть сказку. Мы живем во времена бесконечного землетрясения планетарного масштаба, не осталось практически ни одного спокойного места. В этих обстоятельствах хочется погрузиться в мир фантазий, где ничто не угрожает, где комфортно, безопасно, а добро всегда побеждает. Отсюда такой бум сказочных фильмов.
При этом мне кажется, что не хватает чувственности и внимания к человеку, к его характеру и внутреннему миру. Но это появится. Нам придется с этим разбираться.